Дмитрий Пригов - Монстры

Когда же он окончательно умер, то его усилия по возвращении к порученному делу вряд ли могут быть здесь названы и описаны в привычных терминах героичности – этому нет названия

Я умирал рядом с ним и видел, что наши умирания несравнимы, даже при возможном сравнении и уподоблении друг другу привычных обстоятельств и заведенных трудовых рутин

Я сравнивал его с собой и понимал, что в случае крайней необходимости мне вряд ли удастся повторить его опыт

Он, улыбаясь, говорил мне: – Все дело не в тебе, или во мне. Все, что потребно, будет само. Придет в самый момент Смерти. Способы и особенности будут адекватны ее особенностям.

– Ну да… – отвечал я неопределенно и с некоторым сомнением

Вот в московском метро на эскалаторе молодая, моложавая женщина элегантно одетая склоняется к подобной же подружке, стоящей ступенечкой ниже и произносит той на ухо, но достаточно громко, чтобы быть мной услышанной: Я сделала все по твоему совету, но горечь все-таки осталась! И я замер. И вдруг как гром, как ослепительный свет раздается ответ той, нижней: А ты, наверное, укроп забыла положить! – вот вам ТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ!

А вы: Трансцендееенция.

Меня настигает известие о странной катастрофе где-то вдали на нашей планете, я неопределенно хмыкаю, и определяю себе потерю чувствительности, обозначая ее индексом Т

До меня доходят слухи о возможной сдаче Константинополя туркам, но я даже не повожу бровью, и определяю себе историко-соматическую амнезию и обозначаю ее индексом Р

Приходят мысли о гниении внутри какой-то очень удаленной части моего собственного организма, но реакция абсолютно нулевая, я определяю себе уровень замерзания нравственно-эмоциональной сферы и подвожу все это под индекс А

Вспоминаю свое детство среди зеленых клейких весенних подмосковных листочков и чувствую один-единственный толчок в области сердца, радуюсь хотя бы минимальности реакции и обозначаю индексом Н

Сижу у постели кончающейся любимой кошки, гляжу на заволакивающиеся смертной пленкой ее раскосые глаза и пожевываю губами, узнавая обычную привычку имитировать чувства под индексом С

Отслеживаю назад приведенные примеры, понимаю очень низкий, почти отсутствующий уровень эмоциональности, выставляю ему индекс Ц, и получаю общую картину – ТРАНСЦ

Долетают странные картинки моего внутриутробного существования, заставляющие меня с премногой печалью констатировать почти полнейшее умирание столь привычной сферы человеческих проявлений как теплота, ласковость, тихость ожидания и почти с досадой обозначаю это индексом Е

Бродя по улице, почти упираюсь в чьи-то оторванные руки-ноги, выброшенные из чьего-то чрева скользкие блестящие внутренности и никак не отметив даже это в своем сознании, прохожу мимо, задумавшись и огорчаясь собою, проставляя индекс Н

Вообще как будто ничего не вижу и не слышу, даже имея шанс заглянуть за мантию земной коры, но с досадой даже отворачиваюсь от этого предложения; оглядываюсь на себя, понимая это почти как уровень уже антропологической деградации под индексом Д

Воспроизводится картина того же внутриутробного существования, чуть сдвинутая в предшествующие зачатию моменты, реакция та же самая, соответственно и индекс проставляется тот же самый – Е

Опять, бродя по улицам Москвы, натыкаюсь на выброшенные кем-то руки, ноги, внутренности, но уже другие, возможно, другие, но реакция, несмотря на прошествие достаточного количества времени, – лет так 30–40 – та же самая, и, собственно, воспроизводится тот же самый индекс – Н

Опять-таки, просматривая назад всю эту жизненно-клиническую картину, не нахожу разницы, по сравнению с первым обзором начальной картины, обнаруживаю почти полнейшую непроявленность нравственного, эмоционального, социального и профессионального уровней, оставляя в стороне оценку интеллектуального уровня, ставлю индекс Ц, получая соответственно ЕНДЕНЦ

Некое шевеление в груди и пощипывание в глазах при виде сырокопченой колбасы и плавленого сырка, что заставляет меня все-таки не полностью разувериться в собственных витальных потенциях и позволяет обозначить индексом И