Дмитрий Пригов - Монстры

Затем вторая вставка о реальности

Затем четвертая вставка о третьей реальности

И уже совсем о сокращении всего

Это, конечно же, обман. Ну, в большей степени, чем предполагает его объявляющий. Но, конечно же, в должную меру представления о нем получателя.

Так в чем же дело?

Естественно, любое немыслимое сочетание двух, трех и более предметов, вернее, обозначений нескольких элементов чего-либо за пределами их обычных сочетаний, вне их физики, и есть в общем смысле метафизика. То есть намек на некую иную связь и пространство этой связи, что есть обман, но недоказанный и в принципе недоказуемый. Особенно если это обозначено высокой серьезностью, без ужимок и кривляний осознающих себя, свою лукавость, подлость и ограниченность откровенных абсурдистов.

Есть немало умельцев обоих родов метафизики и как бы метафизики и у французов, да и у нас. Они мужественны и нельзя не быть покоренными их мужеством. И я был в меру мужественным. Я многажды исправлял эти писания, пытаясь приблизиться ко все большей адекватности неведомо чему – да так вопрос и не ставился. Надо было быть просто и однозначно адекватным. Но каждый раз приближаясь к этой вот адекватности, я не мог понять ни смысла, ни направления, ни реальности этих исправлений, кроме самой страсти, как и момента первого написания, т. е. момента первой адекватности.

Когда графин в своей прозрачности совпадает со своим ангелом

И мечется по обе стороны простеганной границы и различения

Я разрезаю пополам буханку хлеба и отдаю им грубую зазубренную

линию разреза

Как шов Хомы Брута

Невозможный к переступанию ни одной себе в самой себе положенной

сущности

Если мое тело на столе, где проигрываются онтологические ставки

То что значат ваши кости канонизирующих параллелей

День как вода начинается лишь однажды

И первый, его покидающий

Дает боковые сигналы приращения, либо прекращения

поступления смысла

Пространство скрученное ежовым жгутом

Ровно горит в воске телесного представления

О моем явлении городу

Чья это раскидывает по ветру черные кофейные зерна ужаса?

А его складки?

Они покойны – моя душа напечатана на их имени

Перелет с куста на куст

Поименованный страстью

В честь вытягивания красного шнура

Из трубчатой кости оси времени

Обладает неосязаемой чистотой пуха и выпадающей из ничего

бархатной тряпочки

И первого мига континуума умирания

Проведенного вертикально вдоль невидимого всего

Покуда ртутный шарик переливающейся темноты

Шевелится на блестящей, покачивающейся облачности моего честного

внимания

Знак опасения пересекает по диагонали

Открытую напастям пунктирную часть повествования

И только тяжесть капли всего, собравшегося с собой

Отсекает по краям различения месть различающего

Возле дерева сам в себе таится призрак несовершенства

Отживаемый змеиным способом

И где ему найти себя в наготе

Как не в зазоре

Между перелетом птицы с ветки на подоконник

И на миг закрытым облаком мерцающих именен

Обволакивающих ее

Я уже различаю инвентарий изоморфизмов

Морского прилива

И отлива гласных

Среди взаимопереступающих массовидностей

И знак несущественности фатального происшествия

И посему присутствующего сразу везде

В виде предваряющей целостности

В смысле: Поздно! – посему нет и разницы

Единицы внедрения керосина

В швы, перекидывающие десятые, двадцатые, тридцатые и сороковые

доли столетий

Являются, может быть, единственными элементами системы

таксономии

Совместимой с подобным же

Являя в сумме хроматическую роспись истории вселенской

отрешенности

Это небольшое количество стихотворений про то, как в любой точке, если отступить от нахоженной тропинки, моментально проваливаешься в мягкий ласковый, обнимающий, щекочущий мох анигматики. Вот что ни возьми, ну буквально все, возьмешь чуть неловко – и сразу непонятно что, в отличие от заранее задуманной ритуальной или логически-предусмотренной к разрешимости философской анигматики. А здесь просто – не понять что!