Аля Кудряшева - Иногда корабли

– Да, что мы всё о них… Кстати, как спасаешься,
Когда за окном такое, что не вдыхается,
Сквозь рваный снег гриппозный фонарь мигает,
Когда устало, слепо по дому шаришься
И сердце – даже не бьется, а трепыхается?
– А я вяжу. И знаешь ли, помогает.

Вяжешь – неважен цвет, наплевать на стиль,
А потом нужно обязательно распустить.

И сразу веришь – он есть. Пусть он там, далекий, но
Ест мягкое, пьет сладкое, курит легкие,
И страх отступает и в муках тревоги корчатся.
Но точно знаешь – когда-нибудь шерсть закончится.

Наверно, просто быть кошкой, старушкой, дочерью,
Кем-нибудь таким беззаботным, маленьким.

– Эй, девушки, заходите. Тут ваша очередь!
Вы, кажется, занимали тут.

Он смотрит на сутулую стать Мариину,
На Пенелопин выученный апломб.
И думает – слышишь, кто-нибудь, забери меня,
Я буду сыном, бояться собак и пломб.
Я буду мужем – намечтанным, наобещанным,
Я буду отцом – надежней стен городских.
Вот только бы каждый раз, когда вижу женщину —
Не видеть в ее глазах неземной тоски.

И стоит ли копошиться —
Когда в них канешь,

Как будто сердце падает из груди,
Как будто вместо сердца теперь дыра.
И он открывает дверь в их неброский рай,
Где их паршивцы
Сидят на прибрежных
Камушках
И никуда не думают уходить.

Он устает, конечно, but nothing special,
Молод, а дослужился уже
До вице.
Да, он успешен, конечно,
Он так успешен,
Что не находит времени
Удавиться.

Вечером он заходит, находит столик,
Просит «мне, как всегда, но в двойном размере»,
Так и сидит один и уходит только,
Если его выгоняет Большая Мэри
Или не Мэри, но Анна,
По крайней мере,
К Вере и Сью он относится крайне стойко.

Да он успешен, он, черт возьми, успешен,
Днем бесконечно пашет, а ночью пишет,
Только глаза закроет, как сразу слышит,
Что из углов выходят, как на поверке,
Тотчас все эти армии черных пешек,
Все эти тетки с боками прогорклых пышек,
Те, кого он придумал, стоят и дышат,
Дышат и плачут. Он поднимает веки.

Слышь, – говорит одна – с добрым утром, отче,
Вот – говорит, посмотри, я измяла платье,
Оно мне стоило тысячи дальнобоев,
Один меня полюбил – отпускал в слезах аж.
Папа, – говорит, – я устала очень
Мне надоело быть этой старой **ядью,
Этой звездой просроченного Плейбоя
Папа, я хочу на горшок и замуж.

Другой хватает его и кричит: «Всю зиму
Я обивал пороги ее парадных,
Я одевался так, как она просила,
Я уже сто страниц не курю ни крошки.
Слышишь, будь мужиком, не тяни резину,
Слышишь, давай, придумай меня обратно,
И напиши туда, где она простила,
Я ее никогда, никогда не брошу».

Третий говорит: «Вот тебе приспичит,
Тебя прикольнет, порадует, позабавит,
Тебе, наверное, весело. Мне вот грустно…»

Он открывает пачку, ломает спичку,
С третьей он прикуривает, зубами
Стискивает муншдтук до глухого хруста.
Он говорит: «Хотите мятных пастилок?»
Гладит их плечи, сжавшиеся в комочек,
Гладит их платья, севшие из-за стирок.
Шепчет, касаясь губами холодных мочек,
Я не могу, не могу не могу спасти вас,
Я не могу, не могу, не могу помочь вам,

Я не могу, не могу, не умею, хватит,
Надо было вас всех убивать в начале…»

Жена выходит из спальни в одном халате,
Хмурится: «Я услышала – здесь кричали…»

Он обнимает ее и целует в самый
Краешек губ и тихо легко смеется.
Он чувствует, как внутри у ней сердце бьется.

Мэри они придумали вместе с Анной.
От Мэри ему сегодня не достается.

Ропот раба, бормотание робота,
Рокот мотора и эхо от рокота.
Вот по мосту идут ротами, ротами,
В крике открытые рты,
Хьюго приехал из Южного Плимута.
Дети не вымыты, пицца не вынута,
Вымолил, выпросил, вытащил, выболтал
Место у самой черты.

«…»

Южного Хьюго не мучит бессонница
Рядом красавица – Софьица? Соньица?
Имя смешное, не плачет, не ссорится,
Жадно целует в висок.
Кожа горячая, белая, будто бы
Булка в печи – вот такими же булками
Славилась мама, трепалась с бабульками,
Хьюженьке – первый кусок.

Хьюго винтовку армейскую выдали,
Детям отправил картинку – чтоб видели,
Старшая – девка почти что на выданье,
Парни слетятся на гам.
Хьюго не юн, но глаза запыленные,
Карие, нынче – прозрачно-зеленые,
Что еще нужно, чтоб бабы влюбленные
Градом ссыпались к ногам.