Александр Миронов - Без огня

Другой бы смолчал, а она, хоть больна,
бесится, трещит в обе глотки.
Две песенки есть у безумной трещотки,
а третьей – кромешной – не знает она.

Климакс мудрости: жало в письмо
или течка – половозрелая прелесть —
от избытка сердца говорят уста:
о, оно сокращается сердце!

Оно, как время, с собою накоротке
посреди горящего, как опухоль тела.
Два этих оба – журавль и синица в руке,
перистой, машущей – куда и кому попало.

Ради разнообразия – что у кого болит? —
где она, эта Плоть насущного хлеба? —
мается нищий, бесится логофилит.
Сердце на них одно, и оно нелепо.

Страшно выключить свет, вдруг остановится сердце
Или крыса во тьме лапки ракушкой сложит,
Молиться начнет, чтоб не взбредило ей
К теплой щеке приложиться.

Свет – давно уж несвет. Страшно выключить бред.
Выключишь – и придут: руки сложат в уют,
Молитву на лоб и с рюшками в гроб,
Сожгут – и захочешь проснуться.

А самое страшное: то тра-та-та,
Где дети во тьме поджигают кота,
Где черти дневные все пишут и пишут,
А Дух всуепроклятый дышит и дышит.

Дождь в аквариум стучится,
А зачем?
Я ведь рыба, а не птица,
Глаз, который внутрь клубится,
Вверх и вниз и в чернь.

Вправо, влево: мох и память —
Как ее замять? —
Вспрыгнуть вверх собором каинств
И нырнуть опять

В авелево бездорожье,
В розопёрый мох?
Где твое, Господь, подножье?
Лучше бы я сдох.

Тени ветвей на больничной глазури
и ствол за спиной
словно я прислонился к нему
умираю и плачу
но отраженье помоек смущает
горбун тащит пищу
на телеге железной
медленно медленно medley [7]
хочется есть
о постой этот джаз
очнись поживи и помедли

Дар утрачен, я потерян
Взвешен, вычислен, измерен
Сам собой, как самосад.
Чу! Там ангелы трубят,
Там вопят, ширяясь, бесы —
Интересный зоосад.
Возле клеток разговоры…
Я, как вор, ныряю в норы,
Словно лис, укравший кур,—
Мне законы и позоры
Там, как дыр и убещур.
Но и там в норе, однако,
Светят черви Зодиака.
Все червиво, так червиво:
Молния легла на жниво,
Все хотела, но сожгла.
Жизнь – она была красива:
Жертвой? – мерзью, псиной, псивой
Явью, прожитой до дла.

Ах, не только ах и ох,
Как об стенку горох,
Но и самый последний вздох —
Аутсайдер и лох.
Как тяжел он, жалок, вздох телесный
Проигрался в пух, обратился в прах.
«Был мне муж, а стал лохотрон небесный»,—
Говорит старуха в слезах.
Тут ее под рученьки да за ноженьки
И несут куда-то на «скорую»,
А она не педрит ни фенечки:
Поднимите меня, говорит.
А прошло уже столько лет,
Как простилась она с милым-суженым.
Жили-были, балакали:
Он ей – ах, она ему – ох,
Ох и ахушки, квакали, брякали,
Да жужжали порой —
Вот и весь домострой.
Но и книжки читали разумные
И рассаживались по ящикам
Гордо словно разнопартийные.
А ведь партия – это партия —
Все-то знает он, лохотрон:
Кто же, слыша крики ворон,
Расстается с жизнью чудесной,
Кто истлит себя перед бездной?
Да и было б зачем?
Чтобы ах и ох
Не успело – поспело
В тишайший вздох?

Нет невода в околоплодных водах.
Кто вытянет меня, урода?
Ага, уж воды отошли!
Убили вы меня, «ушли»,
И ну, теперь тянуть щипцами…
Пускай, мы обменялись светом —
И я на Том, а Вы – на этом…
Однако Старший – не дурак,
И то, что было мне вот так —
Всё испытаете вы сами.

Ужас, годы спустя,
Окажется менее горшим,
Как удав, обнимающий горло,
Но чувствуя только себя
В похоронном движении тела —
Сознания – тела. —
Ужас, годы спустя,
Обнимет себя пустотело,
Обманет какими-то «па»,
Завершив «арабеском»:
И жить-то осталось – шутя…
Удавиться? – а не с кем.

Непрерывно светясь, угасая опять непрерывно – между
светом и мраком: зазора здесь быть не должно – так,
наверно, писать я и должен, и жить, разумеется, должен,
как какой-нибудь Сент, ну, пожалуй, экземпал, Экзо —
Джони Перс или кент или «Кент» [8]или просто какой —
нибудь «феня», бормоча, угасая, светясь и опять бормоча,
как бормочет сознанье, себя устыдясь и цепляясь за
каких-то нелепых отцов, матерей, экстра-Анима,
Анимус…
Господи, Анус, как Анус, жить – да жить в нем: мерцая,
светясь, угасая, как на острове, только внутри, в нутряном
бедном убогом пространстве, где жизнь то ли дышет, то
ли затихла, замолкла, завяла, и вдруг нас, меня исторгает
в немой спазматический круг.