Николай Байтов - Что касается

Выступает рыхлый рельеф лица
в собрании лунных теней.
Он что-то бормочет, сходя с крыльца
в оттепель, тьму, метель.

Вот пути перепутались в саду,
и ключи поблескивают в снегу.
«Так что ты учти, ты имей в виду —
отпусти, не то убегу».

Перевыпукло кругло большое «О»
ползёт, как пузырь изо рта.
С тихим вздохом лопнуло его тепло,
и вопрос повис до утра

на рябине среди терпких кистей
в белых шапках снега, – и что теперь? —
И ныряет, закрыв за собою дверь,
в оттепель, тьму, метель.

Когда смутятся очертанья
ближайших пригородных зон,
усталый ум, едва читая,
уйдёт за тонкий горизонт
строки…
И тут от поворота
тропинка поведёт в овраг.
Отрава – белая atropa —
раскинет в дебре аромат…

И я не знаю, что тогда. —
Не понимаю знаков смеха
и страха. Возгласов добра
не помню и не вижу эха.
Не осязаю вкуса зла. —

Письмо Татьяны предо мною…

Сползаю в яму бреда Молли
и лома древом вью сполза —

Туман черёмуху укрыл
под насыпью внизу.
Набоков в тамбуре курил,
вздыхая на звезду.

В недвижном поезде все спят.
Лишь где-то невзначай
из туалета водопад
на шпалы прожурчал.

Там стукнула о стенку дверь,
на полку кто-то влез.
И вот бесшумно, словно тень,
пошёл, поплыл экспресс.

Уже, качаясь, шлёт привет
покинутым лугам,
где стелется и вслед плывёт
сиреневый туман.

Тесны пустынные просторы.
Они ползут в окошке мутном.
Однообразные рассказы
иссякли, надоев друг другу.
Одни пасьянсы да кроссворды
шуршат, бубнят в вагоне нудном.

Я задремал или – не помню.
Во всяком случае, не сразу
знакомую в себе тревогу
почувствовал. И тут я понял,
что нет тебя: ты где-то вышла.
Меня безмолвно, как обычно,
покинула. Спустясь на насыпь,
мимо шлагбаума, мимо будки
направилась куда-то в поле.

В твоём купе все спят по полкам.
Разнообразный храп спокоен.
Твоей ни сумки нет, ни куртки.
Я к проводнице: – Остановка
давно была? – А что такое?
Минут пятнадцать была – Лодья.
Да это просто деревушка.
– Там девушка сошла? – Нет, вроде.
Да мы стояли там минуту.
– А следующая скоро? – Укша.
Такими темпами под утро…
Да нет, шучу. В ноль сорок восемь.
Вы ищите свою подружку?
Найдётся. Может, просто шутка.
Может, пошла к кому-то в гости?

По коридору – неизвестно
зачем – я в нерабочий тамбур
побрёл. – Он пуст, как я и думал.
Скрипит, раскачиваясь, сцепка.
И рядом туалет не заперт.
Мотается косая дверца.
Розетка сломана над краном.
В окно опущенное дунул
хвост пробегающего ветра.

Искать тебя по всем вагонам
неловко, да и бесполезно.—
Я чувствую. Мне стало ясно:
пока я собирал пасьянсы
во сне, ты резко и безмолвно
меня покинула, исчезла,
намерений не проверяя.
Без размышлений, произвольно
ушла в иное измеренье,
в пустые тёмные пространства.

Окно открыто. Ночь сырая.
Опять плетёмся еле-еле.
Ну, чуть быстрей велосипеда.
Я тонкий – как-нибудь пролезу.
Нет, задом… и тогда… и если
повисну на руках на раме…
Не знаю как, но я так сделал:
повис – и, оттолкнувшись, прыгнул.
Я пролетел балласт – и в землю
уткнулся кубарем с обрыва.

Верней, в какое-то болото.
Кругом трава, кусты и кочки.
Прошла, наверное, минута
иль две, прежде чем я очнулся —
в воде, во тьме осенней ночи —
и медленно себя ощупал.
Лицо в крови, рукав разодран.
Зато, смотрю, как будто ноги
не поломал – и это чудо.

И стал карабкаться на насыпь,
чтобы идти обратно в Лодью.
Куда ж ещё? Ведь я не знаю,
где ты. Но рано или поздно
мы встретимся. По крайней мере,
это безликое пространство
внутри себя ещё имеет
хотя бы маленькое имя.
И вкруг него сначала близко,
как бабочка, ты будешь виться,
простыми смыслами палима.
Лишь понемногу, постепенно,
когда словесные привычки
обуглятся, – ты удаляться
начнёшь. Но я к тебе успею.
Я чувствую: ещё застану.
Только бы нам не разминуться.
А вдруг случится так: увижу
и не узнаю? Здесь так странно
всё выглядит и происходит.