Елена Фанайлова - Черные костюмы

……………………………………

В общем, берешь его/ ее за руку
И говоришь: пошли.
Я никогда не оставлю тебя.
Я тебя не покину.
Я всегда буду с тобой.
В общем, то же, что и живым.
Там не страшно.
Там только ужасно странно И легко потеряться.
Это и напрягает.
А они еще не привыкли.
Поэтому их надо все время держать,
Все их первое время,
Типа пуповина,
Когда ты и мать, и детеныш.
Это ужасно тяжелая работа.
Ты должен быть абсолютно сосредоточен.
Наверное, это немного похоже
На работу диспетчера аэропорта
Во Франкфурте или в Пекине.
Много людей разных национальностей
Много звуковых дорожек
Много картинок на мониторе.
Короче, это ужасно ответственно.
К тому же ты еще и живешь дикое горе,
Такое горское, архаическое, шахидское,
Но ты его не боишься
Потому что занят реальной помощью.
Типа 9.11

Тот, кто умер,
В гораздо большей растерянности, чем ты.
Он, признаться, в серьезном ахуе.
Твоя задача —
Постоянно находиться на связи.
Говорить, что все хорошо, что мы справимся,
Мы посадим наш самолет
И пассажиры не пострадают.
В это трудно поверить,
Когда ты знаешь эту жалкую обшивку,
Степень износа техники
И распиздяйскую лихость русских пилотов.
Ничего, мы все равно справимся.
У русской скорой помощи тоже не хватает
Медикаментов и машин
Но мы-то не можем себе позволить
Работать как русская скорая помощь, на пораженье.
Это финальная игра.
Никакого дополнительного времени.
Никаких пенальти.
Нужно работать очень точно.
Главное, все время говорить человеку:
Я тебя люблю и никогда не покину.
Но без этого, знаете, сантимента,
Без жалости к себе
Довольно холодно, с сильной волей.
Отправлять его в то пространство,
Которое ему подобает.
Которое ему принадлежит, но он еще не готов.
Выше, выше, до самого облака
Кто хочет – до Рима
Кто хочет – до русского сада
С лампой и чаем, как попсовый писатель Булгаков.

Кажется, тонкости стиля
Не слишком необходимы
В тамошних обстоятельствах.
Главное – сосредоточиться.
Не отвлекаться.
Тогда проходятся все таможни.
Открываются визы.
Лично вы – нечто вроде консульства.
И дальше не ваше дело,
Как пройдет путешествие.
Сколько будет стоить экскурсия
И какой звезды достанется отель.
Главное – делать свою работу.
Не заморачиваться.
Как монахи бардо тёдол
Как русские попы
(Они врубаются, несмотря на ужасы
Местной отчетности)
Определенное мужество,
Конечно, потребуется.
Навык устойчивости.
Некоторая начитанность.
Понимание, что нет никакой границы
Между мирами

……………………………………….

……………………………………

Бледные тени секса его тревожат.
Он что, не может без ебли? Да нет, он может
И даже хочет без нее обходиться.
Ему не нравится эта человеческая традиция
Напоминающая об экстрадиции,
Эмиграции и других способах
Выдворения за пределы родины.
Просто он чувствует, что он жив.
Это огромное достижение
После двух лет нестерпимого траура.
Как даун вспоминает таблицу умножения
И понимает: не все потеряно
И улыбается своей немного кошмарной улыбкой.
Так, неуверенно.
Он смотрит на запястья собеседницы
В кафе и догадывается:
Он сжал бы сейчас эти запястья
И его на мгновение перекашивает
Иррациональная молния.
Он плохой христианин
Не понимает, как в этом каяться,
Рассказывать священнице,
Женщине, прости Господи,
С похотливым блеском в очах
При церковных при свечах.

У Катулла в голове черный ящик,
Который после катастрофы нуждается в расшифровке.
Где пилоты допустили ошибку?
Что остается на промысле Божий?
Что на бессмысленный случай
Чисто жестоко
Он всё ещё сомневается,
Сам себе шифровальщик и плакальщица

Как Грабовой, он требует воскрешения
Детей Беслана, приговаривая:
Что, дети, страшно вам со мною,
Хуаной Безумной,
Венчающейся на царство,
Идущей против законов божеских и человеческих?

Там, в голове, осеннее кладбище,
Холодная церковь с гламурными
Героями столицы.
Приехала бы служба небесной депортации,
Она бы зафиксировала их лица, отобрала паспорта
Проявила бы себя как настоящая милиция
А так – какой-то крематорий с урнами
И жалкие перышки царь-девицы
Псалтыри над гробом
Ужасный холод
И еще все как-то чудовищно давили мне на плечи
Пригибая к земле
Когда пытались обнимать