Новелла Матвеева - Мой караван. Избранные стихотворения (сборник)

Вот наши судьи кто!
Вот наши кто эзопы!
Их рвенье – в грязь втоптать Руси святые
тропы,
Её Историю навыворот прочесть,
С насмешкой приписать ей славу всей
Европы,
Чтоб тем ловчей отнять ту, что и вправду есть!
А есть немалая!
Свой – богатырский, детский,
Благочестивый жар, свой гений есть у ней!
Что толку ей лубок приписывать немецкий
И псевдоавторство над лавкой мелочей?
Прочь, лесть безмерная!
Прочь, преувеличенье
Вещей, действительно имеющих значенье!
Льстец мало что лукав,
Льстец – нагл! За ним разбой и превышенье
прав.
Нагл баснословный царь, велевший море
высечь,
Но тот наглей, кто льстит волнам; кто
осмеять
Их тщится… И мудрит, стремясь
преувеличить
То, что и так нельзя объять.

И снова Русь изнемогла под ношей.
У новеньких историков, однако,
Бирон «хороший» и Гапон «хороший»,
Харон – «хороший»… Только русич – «бяка».

Баюкает их помысел приятный,
Что русский от рожденья – «отщепенец»
И что ему заменой был бы знатной
Стиль а-ля рюс – узор для полотенец…

Метали камни в нас и комья грязи.
Куражился над нами каждый встречный.
За доброту нас часто водят за нос.

Но мы НАРОД. И ни в котором разе
Ни свергнуть, ни лишить нас жизни вечной,
Ни заменить, ни выдумать – нельзя нас.

Да кто вам сказал, что враги ненавидят Россию?
Ну что вы! Такие пространства! А недра какие!
Притом – каковая за всё безнаказанность!
Что вы!
В Россию враги влюблены, как в малиновок –
совы.

Э, нет; не Россию, а русских враги ненавидят.
С таким уточненьем пожалуй что правильней
выйдет.
Мол, – «как это можно (и как это мы
продремали?),
Чтоб русские… Русскую землю собой
занимали?!»

Читая О. Генри, мы видим с тобой
Не только просторы да свод голубой;
Отважных ковбоев мы видим с тобой,
А с ними – хозяин… такой же ковбой!

В Техасе на ранчо работали все.
Включая рантье! Да по первой статье!
Однако у нашего сидня-рантье
Нет воли к работе. Есть воля к жратве.

Не станет он здесь подымать целину!
Не станет работать на «эту страну»!
За что ж получил он столь жирный надел?
За то, что надел – получить захотел.

За то, что медяк за него заплатил.
За то, что вращал колесо воротил.
За то, что рабочих – в рабов обратил.
За то, что быть русскими нам запретил.

Так враг же он нам! Кто придумал – врагу
Сдавать наши земли? – понять не могу!
Так враг же он нам! – Ну и что? Испокон
Желанье врага для России – закон.
Желанье врага для России – закон,
Да только не русскими выдуман он.

…То вилла, то за́мок, то корт и шале…
Ужель «я иду не по нашей земле»?
Знакомой тропинкой хотела пройтись,
Но слышится крик: «Вы откуда взялись?!
По нашим владеньям не смейте ходить;
Мы можем овчарок на вас напустить!»

Сегодня каждый знает, как нам жить;
Где – доблесть веет, где – разбой гнездится,
Что будет, если всех вооружить,
И кто стрелялкой как распорядится;

Кто выбьет кольт у хищника из рук
(Ведь надобно ж за слабого вступиться!),
А кто – «сто лет мечтал» за слабых биться –
И слабым – от себя добавит вдруг…

Я, например, не знаю, что к чему.
Но знаю, что бузить не перестанут;
Что, – дай нам шанс, – в пороховом дыму
Последние остатки смысла – канут;

Что браунингов уж не хватит тут,
И гаубицы нам подволокут…

Для виду
Нападая на запреты,
Но тут же запрещая то портреты,
То книги, то плакаты, то газеты,
То «Жития святых», то минареты,
Клеймя «тирана» с трубкой и усами, –
Вы первые тиранствуете сами;
На пробующих робко спорить с вами –
Бросаетесь клокочущими псами!
Но… топая ногой, но лбом тараня,
Ассаргадонствуя и тамерланя,
Желая подчинить себе Россию,
Не напроситеся на тиранию,
Вам встречную! Настроенную грозно!
Уймитесь же, эй, вы! – пока не поздно.

Сброд
(Вопреки истории само́й)
Одну лишь дату жалует на свете:
«Тридцать седьмой!
Тридцать седьмой!
Тридцать седьмой!»

…А почему не девяносто третий?