Михаил Шустерман - Избранное. Том 2

По-братски – как суннит сунниту
Дал в третий раз – он не трепло!
В семью – сто долларов на питы —
Они ж не платят за тепло.

Выходит – здешние арабы
Чтут свой пророческий завет —
Коль плачут пожилые бабы,
Несут копеечку на хлеб.

А где-то, на пупу Европы,
Синеет мёрзлая страна…
В ней угля нет, и газ истоплен,
Она на милость голодна.

В ней старость – от стыда желтеет,
И нагло голубеет власть.
В ней ничего уже не зреет,
И ниже некуда упасть.

Сыны её сыты в Канаде,
В добре Америк, Аргентин…
Желтоголубят на параде,
Но денег не дал ни один.

Жируют дядьки в вышиванках,
Но любят неньку вдалеке…
И мрут голодные гражданки
На украинском холодке.

Попы за веру точат сабли,
На выборах – экстаз толпы!
Но снова палкой лупят грабли
Ей окровавленные лбы.

Где ж ты, общинной воли милость,
Где братство равных во Христе?
Пока катарство не явилось,
Народу умирать в посте?

Проснись, земное украинство,
Отверзни душу и карман!
Не дай замёрзнуть в поле чистом
Мильонам бывших горожан!

И накорми больных и старых,
На свой достаток позови!
Для украинцев нет Катара!
Так дай хоть капельку любви…

Да, есть невидимая жизнь —
Скачками тигра, когти в тушу…
Вне воздуха, воды и суши
Полна похвал и укоризн,
Сознанье, возвышая, душит.

А в чёрных остовах дерев
Она листки не выдувает…
Здесь белизна её линяет,
Когда проклюнется посев,
И в небеса собака лает.

Её незаткнутая течь
Грозит отверстою пучиной…
Оплетен угол паутиной —
В её кругах застыла речь
Фигурой грешницы невинной.

В непроявлении вовне
Она, как скрученный пергамент,
Безмолвных призраков парламент
И алый лозунг на стене,
Который завтра кровью станет.

В ней скачет бронзовый гонец
С приказами Наполеона…
И, полный царственной истомы,
Явлен ещё живой отец,
Сквозь инвалидности ведомый.

Какие-то долги себе,
Водопроводных труб отливы…
Коней заплетенные гривы,
Зерно седое в молотьбе
И смерти оползень счастливый.

Она честна, как старый друг,
В искусственности изначальной.
Так – в сапогах и платье бальном
Кружит в бряцании заслуг
Перемещением кандальным.

Моим желаньям не ровня,
Чужим законам неподвластна.
Не счастлива и не несчастна,
Она течёт внутри меня
То кровью голубой, то красной.

Да что ж за мир, в котором мы живём?
Всё вроде бы, да как бы, да похоже…
За само-то вам съездиют по роже,
А то и вовсе схрумкают живьём.

Не мрут сегодня за царя и веру,
Отечеством торгуют за гроши…
В религиях воняет атмосфера,
И в горле правды ото лжи першит.

На совести, как пятна от консервов, —
Откаты мастеров заплечных дел…
Гуляют эпидемии от нервов
По жизненным узлам усталых тел.

Идеи, словно девки на продажу,
За членство отдаваясь по рублю,
Свободою наручники измажут
И скрутят всем из колбасы петлю.

Возьмут на телефонную поклёвку,
Обжидят в интернете до борща,
И демократию, зачатую винтовкой,
Её штыком зарежут сообща.

И всех придурков, честных до болячки,
Способных в стену врезаться быком,
Уложат в телевизорную спячку
Ладанно-кокаиновым дымком.

А пара-тройка импотентов мысли
Напишут книги на помин души…
О том, как щи без охлажденья скисли,
Как вечера в России хороши,

Что безопасен секс по телефону,
Семья свята, но Родина святей…
И в упряжи российского Катона
На переправе не меняют лошадей.

День этот был омерзительно гадок:
Поутру выпал не снег, а осадок.
Скверную пьеску сыграла природа
Этим рожденьем денёчка-урода.

Но не впервые российскому духу
Переварить вместо хлеба макуху…
С радостью вновь затянуть пояса,
Чтоб единилась Россия-краса.

Чтоб её мужество вновь милосердно
Миру нерусскому било по нервам!
Чтобы Матильда была Магдалиной,
Чтоб наслаждаться тёплой трясиной.

Так сострадать, как умеет Россия,
Мог только добрый библейский Мессия —
Милость свою к неживым проявлять —
Так нас учила Родина-мать!