Зинаида Миркина: По Божьему следу

А дальше некуда. Ни шагу,
Ни действий никаких, ни слов.
Я на вершине Карадага,
А может, в центре всех миров,
А не в квартире у окна.
Сейчас я соединена
Со всем, куда ведёт окно.
Та к вот что значит «мы – одно».
Не я и Он, не Бог и я,
А вся бескрайность бытия.

Мне сосна указала дорогу,
Ветку тихо склоняя ко мне.
Провела меня медленно к Богу
И оставила наедине.
С кем? Вокруг лишь безмолвье лесное,
Свет коснулся лица моего.
Никого – между лесом и мною,
Между небом и мной – никого.
И безмолвья никто не нарушит,
Не спугнёт шелестящих ветвей.
Никого, кто б сковал мою душу,
Кто б давал приказания ей.
И как медленно, как постепенно
Разрушался последний порог…
Неужели вольна совершенно,
Та к свободна душа, как сам Бог?
Тот невидимый, То т небывалый,
У Кого нет ни черт, ни имён,
Тот, Кто с каждою веточкой малой,
С каждым сердцем навеки сплетён…

Когда я вижу небо голубое
И облаков легчайших белизну,
Я ощущаю Бога над судьбою
И в бесконечной нежности тону.
И, получив внезапную свободу,
Одолевая все законы дней,
Учусь ходить вслед за Тобой по водам
И плавать в бесконечности Твоей.

А где-то там – за гранью всех историй,
А где-то там, где ум наш изнемог,
А где-то там, где небо смотрит в море,
А где-то там, где лишь душа и Бог.
Где ни уменья больше нет, ни знанья —
Померкло имя, слава не нужна…
Что это – речь речей или молчанье?
Смерть или жизнь, не знающая дна?

Что такое наполненный час?
Это час затихания смут.
Вся душа расправляется в нас
И растёт, как деревья растут.
Исчезает всё то, что на срок,
Как под солнцем фигуры из льда.
О, включённость в незримый Поток,
Неустанный, текущий всегда!
Ты уже не отрезок, а Путь.
И незримого моря валы
С тайным гулом проходят сквозь грудь
Точно так, как сквозь эти стволы…

Забрезжил свет, вошёл в моё окно,
И снова небо было мне дано.
И снова вырисовывался лес,
Чей контур в сизом облаке исчез.
И снова шанс был предоставлен мне —
Вместить Творца в сердечной глубине.

Сила, натиск света
И – пролом в судьбе.
Ликованье – это
Знанье о Тебе.
Цвет и свет весенний,
Море красоты.
Жизнь и воскресенье —
Да ведь это Ты.

Христос воскрес!
– Не верите? – Не надо.
Неверью вашему наперерез
Он пересёк густую тяжесть ада, —
Как свет взошёл, вот так Христос воскрес.
Неочевиден. Доказательств нету.
Всем доказательствам не верю я.
Я верю в сердце вторгшемуся свету
Сквозь всю тоску, весь мрак небытия.
Мрак был тогда, он длится и поныне.
Свидетелей победы не зови.
Я верю только по одной причине:
По жгучей беспричинности любви.
Я верую в таинственное пламя —
В ничем не угасимые сердца.
Не в то, что Он воскрес перед глазами,
А в то, что в мире нет Ему конца.
Не в точно установленные даты,
Явления, дела былых времён;
Не в то, что Он из гроба встал когда-то,
А в то, что Воскресенье —
это Он.

Ты видишь небо! Сколько неба!
Прозрачных облаков пласты.
Не надо ни воды, ни хлеба,
А только этой высоты!
Миры объявший Дух единый
Живого Духа пенный вал
Ты наконец смыл с сердца глину
И сам себя под ней узнал.
О, аллилуйя, аллилуйя!
Наперекор, наперерез
Всей тяжести душа ликует,
Сливаясь с золотом небес.

Что это значит, о, что это значит?
Предел раздвинут, даль растворена.
Кто разрешил великую задачу —
Прочёл закатных красок письмена?
И получил единственное знанье —
Важнее нет на свете ничего, —
Что это есть священное посланье
Живой душе от Бога своего…

Позволь себя стереть и зачеркнуть.
И только лишь тогда ты скажешь: Боже,
Я вижу нестираемую суть,
То, что никто перечеркнуть не сможет.
И никакая не нужна броня,
И кончилось домирное изгнанье.
Одна любовь осталась от меня,
Одна любовь к Тебе и ликованье.