Зинаида Миркина: По Божьему следу

Мой бедный, смертный мой собрат,
Не надо самовосхваленья.
Как ты ни горд, как ни богат,
Ты вовсе не венец творенья.
На лес высокий посмотри,
На лёгких веток тихий танец.
Здесь молча собрались цари,
А ты пока что самозванец.
Что значит истинная жизнь,
Узнаешь, преклонив колени.
Смотри, и слушай, и учись
Их высоте и их смиренью.
За каждый миг, за все года
Шепни беззвучно: благодарствуй…
И ты наследуешь тогда
Их ослепительное царство.

Кого ты просишь? Ведь вовне
Нет никого. И в страшном сне
Не встретишь ты страшней картин:
Нет ни-ко-го. Ты здесь один.
Один, как неба разворот,
Как целокупный небосвод.
Совсем один на целом свете.
Та к кто мы? Брошенные дети
Иль не свершившиеся боги,
Стоящие на полдороге
К тому невидимому трону,
Что ждёт богов новорождённых?
Кто мы – рабы или цари,
Умеющие изнутри,
Из центра управлять мирами,
Которые творим мы сами?

Ты нам сказал, что есть спасенье,
Что можно жить, весь мир любя,
Внутри нас – жизнь и воскресенье.
Но мы всё время вне себя.

Зари разбросанные перья
Сквозь сумрак серебристо-серый…
Ты просишь полного доверья.
Ты просишь безоглядной веры.
Да, без оглядки, без возврата
В то, что прошло и стало тенью.
Не любование закатом —
Во взгляд Господень погруженье.
Не размягчение в блаженстве,
А собранность в безмолвьи строгом,
До знания о совершенстве
Неведомого миру Бога.

Не оглянись и не внемли
Всем окликам. Забудь свой страх.
Все наши страхи – от земли,
А Бог живёт на небесах.
Наш всемогущий Бог жив там,
В той бесконечной вышине,
Где ничего не страшно нам,
Затем, что ничего – вовне.
И во всю душу – благодать,
Как по утрам в траве – роса.
И можно всё собой обнять,
Вот так, как землю – небеса.

Гения Создатель судит строго,
Снисхожденье напрочь отрубя.
Гениальность – послушанье Богу
Вплоть до отвержения себя.
Полного. И – никакой досады,
Ни малейшей жалобы судьбе.
Мне себя уже совсем не надо —
Богу я служу, а не себе…
Все таланты и ума палата —
Лишь дрова для Божьего огня.
Вот тогда-то, только лишь тогда-то
Будет Бог творить через меня.
И не будет никаких сомнений —
Несомненность полнобытия.
Гений я или совсем не гений —
Безразлично. Действую – не я.

А где-то море. Где-то небу
Внимает стынущая гладь.
Вот если так застыть и мне бы,
Чтоб так же небесам внимать.
Та к неподвижно, так же строго,
Забыв, что где-то есть ветра.
Так, как пустыня внемлет Богу,
Лучу последнему – гора.

Вмещать Тебя трудно, Боже,
Ты грудь разорвать мне можешь.
И всё же – твори что хочешь,
Всю волю возьми мою.
Наполнена неба чаша,
В ней жизнь и в ней счастье наше.
Живу – значит дни и ночи
Бездонную чашу пью.
Бездонность немого неба…
О, нет, не единым хлебом,
О, нет, не единой болью
Живая душа полна.
Предельное наполненье
Есть вечное воскресенье.
И полную слёзной соли
Я чашу допью до дна.

Ну, вот ответ на все вопросы —
Берёзы тонкие белы,
Ветвей трепещущие косы
И неподвижные стволы.
И эта неизбывность света,
Его немолкнущий рассказ.
Мы просим Твоего ответа,
А Ты – внимания от нас.

О, мой немолкнущий Владыка,
Что б ни было в моей судьбе,
Дай силы мне на труд великий —
Внимать не людям, а Тебе.
Сквозь всё расслышать голос Божий,
Звучащий сотни тысяч лет.
Ты не ответить мне не можешь,
Ты сам и есть сплошной ответ.

Развлекать меня не нужно,
Отвлекать меня не надо.
В небе облаков жемчужных
Расстилается громада.
Взгляду Божьему навстречу
Поднимаюсь над судьбою.
Только там, где бесконечность,
Неразлучны мы с тобою.

Глубокий час немого торжества.
Просило небо моего молчанья
И обещало цельность мирозданья
В обмен на все застывшие слова.