Сергей Ильин - Тонкий холод. Книга баллад

Вспомнить пора мне о старшей сестре.
Это случилось почти на заре.

Ночь задержалась на миг у окна.
В спаленке детской разверзлась стена.

Гномов оттуда бесшумный отряд
вышел за рядом причудливый ряд.

И – перед тумбочкой в дальнем углу
расположились они на полу.

Тут же сестру я мою разбудил.
Страх от нас долго еще отходил.

Щурясь от лунного в стену луча,
что-то угрюмо под нос бормоча,

в грубых ботфортах и рваных плащах,
с лицами взрослыми в детских прыщах,

трогая шпаги на толстых ремнях,
или мушкеты держа в пятернях,

гномы враждебно смотрели на нас.
И было трудно поверить в тот час,

что их явленье в ночной тишине
нам не привидилось в утреннем сне.

Сказки любили с сестрой мы всегда.
Это как раз и спасло нас тогда:

не как пустых сновидений плоды
встретили гномов мы злобных ряды —

даже последнему призраку льстит,
если при виде его заблестит

глаз человеческий верой живой,
что он в собрата глядит пред собой.

Значит, нам кто-то посланье несет
все об одном: что нас вера спасет.

Только вступили мы в новую роль,
выступил с речью их юный король.

К нашей кровати почти подступив,
руку на шпагу свою опустив,

(шпага была в драгоценных камнях,
спальня тотчас засияла в огнях)

он, нам отвесив изящный поклон,
светел и грозен, как бог Аполлон,

просто заметил в ночной тишине —
прежде всего обращаясь ко мне —

что на родителях наших вина.
Есть между ними обида одна:

эту обиду нельзя ни простить,
ни в обиходный пустяк обратить.

Будет она, как смертельный недуг,
жизни точить их дальнейший досуг.

И для того, чтоб тот долг погасить
нужно меня иль сестру обратить

в гнома, что чужд как добру, так и злу.
Много их было внизу на полу.

А в заключенье король дал понять,
что, для того чтоб проклятие снять,

павшее тяжко на нашу семью,
кандидатуру скорее мою

он предлагает, не в силах решать:
нашу судьбу нам самим выбирать!

Только спустя много лет я узнал,
что не случайно он так нам сказал:

матери нашей отец изменил,
и как бы душу любви погубил.

Полом мужским продолженье отца,
должен тот путь я пройти до конца.

Каждое слово, как град на цветы,
падало в сердце нам, руша мечты.

Так мы и взрослыми стали людьми,
быть перестав в те минуты детьми.

«Что ж вы решили? скорее, друзья, —
ждет пополнения гномов семья!»

Шпага блеснула из ножн и ремня:
ею вот-вот он коснется меня.

В этот момент и сказала сестра
(помню, как будто все было вчера):

«Брата оставь, о, великий король!
участь его разделить мне позволь.

Вам никогда он не будет родной,
я же могу тебе стать и женой.

Для вашей жизни он слишком непрост,
мне же не страшен ваш маленький рост.

Да и к тому же я часто больна:
жизнь моя детской печалью полна.

Силы волшебные скрыты в тебе:
может, моей ты поможешь судьбе».

Ей улыбнулся красивый король:
«Пусть будет так – ни болезни, ни боль

ты не узнаешь отныне, мой друг.
Рад я принять тебя в пестрый наш круг:

славный народец, хоть дерзок и груб,
вот только мне он до странности люб.

Также и ты к ним любовь сохрани:
детского счастья не знали они.

Мне же ты с первого взгляда мила, —
рад, что судьба наконец нас свела».

Это последние были слова.
Слабо в окне шевелилась листва.

Страшной бывает подчас тишина,
если к большим переменам она.

Руку со шпагой король протянул.
В этот момент я вдруг крепко заснул.

Утром проснулся я в спальне один.
Им остаюсь до глубоких седин:

жаль, что сестра моя даже во сне
с тех давних пор не наведалась мне.