Алла Горбунова: Пока догорает азбука

серого озера мреет гладь
муторно бежит ветерок по траве
ноябрьский лес из болота растёт

между стволов как руны туман
частокол зубьев стволов слом
бурелом дреколье тревожный сон

страшно заиньке спать под кустом
страшно белочке спать в дупле
страшно лисёнку спать в норе
страшно рысёнку спать на суку

оттого что никто не придёт
не войдёт в комнату не зажжёт свет
не стряхнёт с мёртвых листьев снег

не подстелит соломку в дупло
не подложит подушку в нору
не отведёт прицел

только бежит ветерок по траве
только озера мреет гладь
только бы спать до весны

баю-баиньки по голове
поскорее меня погладь
спи мой прекрасный усни

В свой день рожденья вещь должна принести дары
этому дню, который закончится, как докажет её вину.
Она делает торт, устраивает пир, и
каждому гостю этого дня дарит какую-нибудь херовину.
И какой-то двурушник в день рождения вещи единственной среди всех
споёт песнь, созидающую, как слёзы, отрицающую, как смех,
что звучит, ночь пряча, ночь проча,
день для,
но в нём, как тот торт,
делят ножички ночи
дань дня.

Зеркало-Эхо № 1:

Пеночки в светлом лесу жёлтые груши клевали,
в зеркале песни лес отражался, и в нём
пеночки жёлтые груши клевали и пели.

(Etc.)

Лес отражался и множился дальше и глубже
в коридоре зеркал:
свет его, цвет его, зелень и кислые груши.

Так он сужался к концу, как в подзорной трубе.

Зеркало-Эхо № 2:

Лес – след
будущего, след сотворённой звезды
до того, как она родилась в первом зеркале песни.

(Etc.)

След, сотворивший причину себя
в грядущем.

В эхолалии зеркал
родилось Божество.

И по первому лесу идущий
попадает в другой, третий, четвёртый и так без конца,
приближаясь

к мнимому свету,
мнимому звуку, который
многомерной стеклянной розой

раскрывается в первом единственном светлом лесу
в удаляющейся перспективе, —

мнимый Рай,
ради которого мы вошли
в Лес Первый.

свечение поздней осенью:
урбанистические поля
в ковше экскаватора
светится земля

на отвалах и стройках
светится земля
в коготках землеройки
светится земля

удобренная перлитом
осыпанная перламутром
соль её – белоснежные литеры
подземная утáенная премудрость

белые шарики пенопласта
прозрачные плёнки полиэтилена
желатиновые облатки
шприцы разносившие вич по венам

поставляемо тело снега
как соль выступая из ран земли
для проникающих в её недра
пусть мокрый снег любрикантом будет

о, кровь шахтёров, лопата, киркá
под автостоянкой бывшей газоном
ты так близка и так далека
в котловане на кладбище на промзоне

с раннего ýтра и дотемна
на техногенных полях
себя изблевавшая глубина
светится земля

1. не звон колокольный церковки в шушарах,
и будто бы школа наша на кладбище прямо, и мы выходим,
нет, не звон церковный, а
колокольчики по Марии.

2. все мы стоим, как первоклассники, как на линейке,
подтянутые, с цветами, ещё в школьной форме:
Чистякова и Поляков, Солуян, Троцко, —
колокольчики по Марии.

3. отрешённо, по-детски, и собранно, как святые
в час суда, на линейке, стоят полевые цветы и
ты в платочке, чтоб скрыть следы от удушья лежишь, и звенят
колокольчики по Марии.

4. прямо в могилу бабушка несёт ранец,
дёрнул тебя за косу сосед-засранец,
следователь на даче, ушли домой понятые,
колокольчики по Марии.

5. помнишь, Маша, как дважды в неделю ходила ты в музыкалку,
в физкультурном зале прыгала со скакалкой,
первая в классе объявила себя лесбиянкой, и ржали тупые, —
колокольчики по Марии.