Перец Маркиш - Стихи

Но только собственному стону
Оно внимает в тишине,
И берег стелет тень на лоно,
Мерцающее при луне.

И, даже не кивнув, а просто так —
на слух,
Договорившись вмиг со всем зверьем
окрестным,
Затерянный в горах ручей проснулся вдруг
И дробно зажурчал в гранитном ложе
тесном.

«Кто вступит вслед за мной? — звенит
он. — Говори!»
И эхо повторить вопроса не успело,
Как дрогнул над ручьем смешной вихор
зари
И в шумный разговор вступила вся
капелла.

Как ливень по весне. Вступили. Сразу все.
В симфонию любви и скрежета и свиста.
Кузнечик-музыкант почти басит в росе,
И в стебли трав вплелась печаль жука-
флейтиста.

Сперва еще слегка смущаются юнцы,
И режет чуткий слух рассветная
настройка,
Но вот уже стучат шальные кузнецы
И тысячи цикад бьют по цимбалам бойко.

Нас может оглушить скрипение цикад,
Оно в рассветный час звучит с нежданной
силой.
Давно гудит пчела над венчиком цветка,
Вплетя лазурь небес в свой плащ
прозрачнокрылый.

Как сладостно пчеле над венчиком висеть,
Кружиться и жужжать, пускаться в путь
окольный.
А кто-то угодил уже в паучью сеть,
И грозно загудел орган янтарноствольный.

В сторонке богомол. Одет в зеленый фрак.
И впрямь он молится. Свисают фалды
сзади.
Крючки передник ног — хитрец! — скрестил
он так,
Чтоб голову снести распевшейся цикаде.

Но радость бытия не ведает конца,
Сто тысяч голосов слились в один
всецело:
Певец в густой траве приветствует певца,
Рассветной свежестью восхищена капелла.

Уже не ночь, еще не день,
И свет зари пока неведом,
И мышь летучая, как тень,
Влетает в щель меж тьмой и светом.

Она проскальзывает в сон,
Она виденьем из видений
Вдруг прошмыгнет за грань времен
Зигзагом мимолетной тени.

Она торопится домой.
Пора! Она боится солнца.
Ее терзает свет прямой
Слепящего, как медь, оконца.

И перепончатую шаль
Подняв над темной головою,
Она летит куда-то вдаль,
Освистанная синевою.

Как день пришел, как ночь ушла —
Не разобрать летучей мыши.
Сейчас был свет. И снова мгла.
То вниз летит, то взмоет выше.

Утомлена, ослеплена,
Косым лучом не обогрета,
Вмиг улетает прочь она
Над зыбкой гранью тьмы и света.

Припала к белизне льняного полотна
Недавно срезанная, вянущая роза:
Впервые в жизни спит на скатерти она,
Во власти колдовства, безволия, наркоза.

Еще не замутнен ее прохладный сок,
На горле стебелька не загноилась рана,
Зеленой кожицы стыдливый поясок
С подвязкой круглой схож, надорванной
нежданно.

Поодаль лепестки на влажном полотне
Лежат, подобно сброшенной одежде.
Она хватилась их (искала их во сне),
Хотела их вернуть и стать такой, как
прежде.

Ужели в духоте, в густом ночном тепле
Не раскрываться ей навстречу дробным
трелям
И в предрассветный час, дрожа в одном
белье,
Не ждать, когда ж ее согреет листьев
зелень?

И так у ней во сне кружится голова,
Как будто вновь ее колючий поднял
стебель,
И млеет соловей в томленьях волшебства,
И месяц замерцал: как знать, в душе ль,
на небе ль?

Но я не соловей! И я тебе верну
Блаженную луну и пламя вечной жизни, —
Я к телу твоему, к шипам твоим прильну:
Не медли, кровь моя, — скорей на землю
брызни!

Бегут они стремглав, расплескивая воду,
Визжа, и хохоча, и путая шаги,
И, на берег взбежав, дробь отбивая с ходу,
От холода дрожа, прекрасны и наги.

На пляску их, смеясь, глядит волна
речная,
Вбирает их следы податливый песок,
У каждой над косой блестит, не просыхая,
Кувшинок водяных русалочий венок.

Обсохнув в тот же миг под жгучими
лучами,
На мокрую траву бросаются ничком,
И, медленно струясь, журча под их
ступнями,
Щекочет их волна знобящим холодком!

Сейчас они совсем девчонки-невелички,
Подняв головки вверх, опустят их опять.
Девчонки дружно в такт взметнув свои
косички,
Ногами брызги в такт им весело взбивать.