Филимон Сергеев - Вечна только ты…

Первопутки небесные, и большаки,
и тракты звездные нам знакомы.
Как мать младенца, в ладони берем
Тобой подаренное Слово.
Мы – стая Твоих своенравных птиц —
исчадья, иссчастья и подранки,
Себя осознавшие как родник,
стихами струящийся из Вещей ранки.

Сломались сутки пополам,
Повисли в пространстве,
Как шарф на плече.
У женщины столько счастливых прав.
Например, быть птицей в любимой руке.
Изящен и прост поворот судьбы:
Рывок вперед – как бросок назад
В то утро, когда не встретились мы.
Кто виноват? Вечный вопрос, мой друг!
Осенью птицы летят на юг.
Звезды вьют гнезда, но не вдруг.
Пролетит череда лет.
Я скажу тебе: «Привет!»
Ты ответишь: «Привет!» – тоже.
Судьба повернется к нам не рожей, а ликом.
Как всегда, начав сначала говорить о пошлом,
Мы очнемся в великом,
В то утро…

Цветы умерли стоя,
Не предав, не солгав,
Канув в Вечность Покоя,
В сень зеленых дубрав.

Словно Дафнис и Хлоя,
потерялись в полях.
И не знают печали
в благодатных краях.

Я люблю тебя, Нива
В ярких белых цветах.
Не кончается жниво
В голубых небесах.

Пришло лето. Но мне не совсем тепло.
Сердце помнит о холодах, не раз стучавших
В мое окно.

Вдали: красивый паренек
на подмостках Питера и Москвы.
Вы!

Сейчас неоспоримые факты моего дома —
Книга и полоса света над Вашим томом.

Кораблик-книга плывет,
Разбивая в сердце лед.

Ваш голос слышу, и берут аккорды моей
Души, всегда готовой к взлету, клавикорды.

Влюбленная в Мастера Маргарита
Кладет Вам розу красную на грудь.
Отныне свыше воедино свиты
Наш первый и последний путь.

Вчера еще цвела, красуясь,
Как роза в мае, жизнь моя.
Что без тебя мне эти зори,
Пленительная суета,

Раздолье мыслей
И упругость воли,
И руки без креста!
Изящный,

Легкий и красивый,
Тебя забрал туман.
Как неотвязно я просила:
«Не уходи, мой капитан!»

В усмешке ласковой глаза
И губы мне не забыть.
О, слышу! Уж серебряные трубы
Готовятся трубить!

Священная река, Москва-река,
Всегда весенний Киев,
Поэтов друг Арбат – твой
Главный круг,

Хитрей, чем у Дидоны.
Никто не виноват,
Что розно бьются
Твое и мое сердца.

Ты – жизнь моя.
У голубой
Заветной дверцы
Я жду тебя!

Неоновая свеча.
Она, как и Вы, горяча.
Светла, как Екатерина.
По Вам свеча, Марина!

Не с посохом, но в платке.
Не в рубище, но налегке.
Сжимая ручонку сына —
Не Вашим путем, Марина!

Уймем прощальную грусть.
Я помню Вас наизусть,
Когда Вам было двадцать,
Марина!

Давно не было рифм.
Сердце билось не в ритм
С молодостью и страной.
И все тяжелей взлетать.
И стало трудно компоновать:
Стопку книг на столе,
Тень от нее на стене.
Весну в ноябре,
Безумный от счастья
Росчерк пера
И те слова,
Что не говорят.
И вдруг! Из скорлупы быта
Забьет золотой луч!
Увы!
Не ту мы искали дверь и не тот ключ.
Искусство бывает только святым.
И его жар снова родит в груди пожар.
И юности два белых крыла
Вернут нас на острова,
Где мы отбывали плен
В предчувствии перемен.
А зябкая дрожь дождя за окном
Попросит о нежности
К покинувшим дом.
И не избежит тоски
Сердце, втиснутое в тиски
Былых драм, по тем,
Кто вне схем, графиков и орбит
И по ночам не спит.

Зря держал меня и юродствовал.
И сейчас не держи.
У нас не было заспанной ржи.
И не зная другого господства,
Превратясь, как просил,
В Коломбину,
Берегущую розовый сад,
Гордо выгнув кошачью спину,
Я уже не вернусь назад.
Проснулась рано утром
в праздник Покрова
И поняла, что не права,
Что нечего лукавить.
Над Питером кленовый листопад,
И все пути ведут назад.
Я в памяти твоей заноза —
Смесь лирики и жесточайшей прозы.