Татьяна Костенко - Карантинный Блок. Стихи

Обещанные предвестники
Приходят всегда усталыми,
Как будто всю ночь бессонница,
Всю долгую жизнь бессонница.
Под тридцать им – вы ровесники —
Их лица гнетут оскалами:
Ощерятся и прищурятся,
Увидев тебя на улице,
Схватив за рукав обтрепанный,
Прижмутся губами лживыми:
«Зачем идешь за наживою»?
И крыльев вороньих хлопанье
На плечи скользнет веригами —
Седыми как пепел хлопьями,
Папирусами и книгами,
Пустынным песком и топями,
Обглоданными ковригами,
Пожарами и потопами…
Обещанные предвестники
Приходят всегда усталыми

Лес царапает солнце когтями острых ветвей,
Кислород не делает нас хоть чуть-чуть живей.
Только с дымом костра наши души наедине
Говорят о свободе, и проспавшей её весне.

Среди старых могил без крестов, без имён, без дат
Каждый чувствует, что немного, но виноват.
Ведь не мы прорастаем костями в тени ветвей.
Кислород не делает нас хоть чуть-чуть мертвей.

Снег нежнее пуха, день короче ночи,
Замерзают мысли в сумеречном сне.
Шоколадки с виски беспокойно точим,
Нервно добавляя дырки на ремне.

Скользкие дороги, праздничные лужи,
Резкий рост аварий и, конечно, цен.
Как в вине игристом искорками кружит
Снег под фонарями, тая на лице.

Мой трамвай плетётся сквозь печаль сугробов,
Голосом охрипшим не даёт уснуть.
Белая дорога – белая утроба:
В бесконечность смерти бесконечный путь.

Исчезнет звук моих шагов среди высоких стен,
И только выгоревший быт останется взамен:
Здесь стул стоял, и стол стоял, и ноутбук на нём,
И в кресле с пледом шерстяным я отдыхала днём.

Полупустой огромный шкаф, полупустой комод:
Однажды в эту пустоту другой жилец придёт.
Повесит куртку на крючок, протянет провода
И ототрёт мои шаги от пола без следа.

Но я жила когда-то здесь, и память обо мне
Впиталась дымом в потолок, гвоздём торчит в стене.
И ничего не изменить, хоть дом сожги дотла,
Ведь в месте этом часть меня когда-то умерла.

Вот тебе череп с огненными глазами,
Медные лапти, каменные хлеба.
Дорогу не проложили, не показали.
Такая баба Яга – мудра да груба.

Вот тебе в клювах ночь несущие птицы,
Вот тебе волки, хранящие водоём.
Чтобы умела пламя вязать на спицах,
К навкам спускаться по воле своей живьём.

Вот тебе куколка с голосом человечьим,
Вот материнский совет из подземной тьмы.
Выйдешь из леса – хламидой падёт на плечи
Солнечный луч, людские слепя умы.

Если в пути не посмотрит назад от страха,
Добрая из девчонки выйдет Пряха.

Ты знаешь, почему мы нарушаем режим:
встаем не рано утром, едим ночью пиццу,
до трех утра сидим в VK, не хотим ложиться,
чтобы во сне не видеть знакомые лица,
сколько лет… когда перестанут сниться…
я не хочу больше с ними жить.
Днем утопать в старой-новой лжи:
да, все в порядке, а у тебя, скажи?
На самом деле я смотрю в окно из темницы,
и мне хочется спятить… мне хочется спиться…
мне хочется никогда не вставать. Я птица,
птенцов потерявшая в поле ржи,
режим – это просто еще граница,
чтобы было чем дорожить,
зачем просыпаться, завтракать, бриться,
лишь бы не вспоминать, не тужить…
О том, что было, чему не сбыться,
о том, как призрачны миражи,
как слезы смывают с лица ресницы,
как раны жгучи и как свежи,
как нас заталкивают в типажи,
а мы боимся не поместиться…
…такие крохотные частицы
большой космической лжи.

На западном фронте также как на восточном
Бои без правил, и по запросу времени
Мы привыкаем точки менять многоточием,
Чтобы не ошибиться. Бойцом подстреленным