Николай Тарасов - Настоялась ночь на звездах

Дождь в окно стучит, как в бубен,
Серый дождь средь серых буден, —
Серость липкая в душе …
Серость – это, как клише:
Скоро мир цветной забудем…
Может, «зомби» мы? Не люди?

Снова дожди серой дымкой осенней
(Как надоели они в эти дни!)
Город накрыли, создав настроенье —
Детскому плачу, пожалуй, сродни…

Не объяснить, не понять, не отбросить
Плач этот горький, – какая беда!
Только поэты, как прежде, гундосят:
«Ах, эта осень – «живая» вода!»

Задождило осеннее небо,
Растекается грусть по полям.
Дождь идёт вперемежку со снегом,
С сильным ветром, в угоду чертям.

Непогода. Опять непогода…
Межсезонье – в окно погляди!
Кто там топчется долго у входа?
Ты, Зима? Заждались… проходи!

Каша снежная
под ногами,
недоваренная —
на лице,
изрыгаемая
облаками,
на Садовом кипит
кольце.

Как стога в снегу,
все стоят авто…
чертыхаются,
светят фарами, —
никуда уже
не спешит никто:
люд и тот «ползёт»
тротуарами.

В каше снежной вся
повариха-ночь:
тоже мечется, —
не справляется…
Ветром снять спешит
пену с каши прочь:
от неё Москва
задыхается.

В каше вязкой той
тебя жду давно —
час во взвешенном
состоянии…
Испугалась ты,
не пришла в кино,
а могла прийти,
при желании.

Небритые тучи щетиной колючей
Сдирают мне кожу с лица,
Дождём ледяным, обжигающе-жгучим,
Терзая его без конца.

Зима – баба-сводня, решила сегодня
Меня познакомить с Весной.
А месяц – январь! Первый день новогодний…
Что делает баба со мной?

«Не может быть речи, – кричу ей, – о встрече:
Куда теперь с рожей такой?»
Смеётся в ответ: «Ещё рано… не вечер…
Терпи, женишок дорогой!»

За окнами дождь,
Вперемежку со снегом —
Февраль или март, не понять?

На окнах ручьи,
В приближении беглом —
Весна, если сильно приврать…

На улице снег…
И его ещё много —
Забыть о зиме не даёт.

Но лужи-моря
Там и тут по дорогам…
Как будто весна уже жжёт.

Зима, иль весна —
Разве важно нам это,
Коль обе так радуют нас,

Коль я не один —
Муза в доме поэта…
И я не свожу с неё глаз?

Плачет небо,
Льются слёзы,
Злится, сердится мороз.
Слёзы – снегом
Вниз, как звёзды, —
Миллиардами заноз.

Их всё больше,
Больше, больше…
И уже им нет числа.
Плачет небо,
Снег – в пригоршне, —
Знать, зима опять пришла.

Дождь ка… дождь ка…
Дождь капал на прохожих,
Нао… нао…
Наотмашь бил всех по лицу.
Сдирал мороз те капли с кожей,
Февральский день спешил к концу.

Зима, то пла…
То плакала девчонкой…
А то моро…
Морозила до слёз,
Болела старая (рвануло там, где тонко),
Загрипповала в ложе из берёз.

Теперь мета…
Металась в жарком бреде,
Не сознава…
Не сознавая, что и как,
И всё смешалось тотчас в сером небе:
Шёл снег с дождём, зимы – косяк…

Простыла водосточная труба…
Не мудрено при нынешней погоде:
Такая круговерть сейчас в природе,
Что «гнутся» не такие желоба.

То – дождь, то – снег, то утром, вдруг, мороз…
Сквозняк всё по дворам чего-то рыщет,
Быть может, ищет для себя жилище,
А, может быть, окурки папирос…

И солнце… делит день напополам…
Трубе такое солнце, как горчичник, —
Там, в горле – лёд, что далеко не «прыщик»,
Который и лечить другим «кострам».

Простыла водосточная труба…
Сказать вернее: «Сильно заболела».
«О, Боже! Как она, – я помню, – пела…
Теперь молчит… да, брат, судьба!»

Снова осень раскрыла кошель с медяками,
Снова ими сорит: гонит лист сквозняками…
Красный, рыжий летят – облепили всё тело,
А ей, пьяной-вдове, до того нет и дела.