Николай Тарасов - Настоялась ночь на звездах

Горячий снег в холодный пар
Вмиг на подлёте превращался,
Но он летел на этот жар
И был счастливым, – он смеялся…

Кружились снеги надо мной,
Их бесконечность
Мешалась густо с тишиной,
Рождая вечность.

Спиралью вкручиваясь ввысь,
Вослед взлетела
Душа быстрей, чем сама мысль,
Оставив тело.

И, растворяясь среди звёзд,
В какой-то неге
Душа парила в мире грёз…
Ах, снеги, снеги!

Она не похожа была на подруг —
Снежинка, упавшая с неба,
Тепла не боялась, казалось, испуг
Ей был от рожденья неведом.

Лежала в ладонях горячих звезда,
Глазищи раскрыв, улыбаясь
Навстречу судьбе… а сердечко из льда
Плясало, в восторге сжимаясь…

По делам уехал в город
Барин утром, – ан, всё нет?
Уже вечер, мучит голод:
«Обещался быть в обед…»

На полях метель кружится —
Смерчем снег (как из трубы)
Переносится… ложится
Вновь в сугробы, как в гробы.

В страхе путник запоздалый —
Не попасть бы в круговерть.
В ночь несётся конь усталый,
Обгоняя саму смерть.

У окна сидит молодка —
Запалила пять свечей…
Шепчет в нос себе: «Погодка!
Словно пляшут сто чертей!»

Тут же вслед молитву вторит —
Имя мужа на устах:
«Отведи, Мой Боже, горе
От него… убей мой страх!»

Как маяк, окошко светит
Сквозь метель, сминая Зло:
«Чу, стучат?! – открыла. – Петя!
Слава Богу, пронесло!»

Фонарь последний снег съедает,
Смеётся радостно трава…
С её коленей ночь стекает,
Как с моего пера слова.

Играет месяц на гармошке
Уже предутренний мотив…
По лужам грязным кот в сапожках
Идёт, ботфорты закатив.

Вновь застучал по крышам дятлом
Холодный дождик на заре.
Прошёл мужик в пальто помятом, —
Декабрь месяц на дворе…

Снег лебяжьим пухом белым,
Колея неровным швом.
Трав надломленные стрелы
Плачут тихо о былом.

Хмари серой безнадёга,
В пятнах чёрных небеса.
Нечисть всякую в чертогах
Прячут хмурые леса.

Грусть бездонная на сердце,
Кошки чёрные в душе.
Зелень ёлок – иноверцев,
Ярким светом на клише.

Растопырил локти месяц:
Ни проехать – ни пройти!
Снег целинный звёзды месят,
Чтоб упрямца обойти.

Снега много: выше крыши…
Выше девичьих колен.
Лезет всюду… жарко дышит,
Обещает «сладкий» плен.

«Пробка» в милю на дороге,
Как в столице, просто жуть, —
Не объехать… видят Боги…
Вот тебе и Млечный Путь!?

Мёрзлой ветки громкий треск
Прозвучал, как-будто выстрел, —
Лопнул день, как плод, что вызрел
И рассеялся окрест.

Стало как-то вдруг светлее…
«Захрустел вкуснее снег»,—
Думал я (как человек…),
Показалось мне: «Теплеет!»

Иней с тем не согласился,
Лёг мне клеем на ресницы:
«Посиди, мой друг, в темнице», —
Рассмеялся… я – смирился!

День, признаться, грязно-серый…
Беловатый лишь слегка —
Так, чуть-чуть: на полвершка…
Этот треск… О, нервы, нервы.

Баба снежная вспотела,
Плащ холодный из дождя
Льдом горячим плавит тело,
Градус в степень возведя.

Поэтессе неуютно, —
Снять бы плащ, и всё… привет!
Да боится, уже утро,
А под ним одежды нет.

Растянула грусть на пяльцах
И не знает, как ей быть,
Баба снежная? О стансах [7]
Позабыла… впору выть…

Пот течёт по ней ручьями, —
Баба тает на глазах.
«Да пошли вы… со стихами…
Не до них – я вся в слезах!»

Ночь отжав, как чудо-тряпку
При мытье полов, январь
Вылил воду на брусчатку…
Будто баба – под фонарь.

«Утечёт, – подумал старый, —
На подошвах разнесут
Люди грязь по тротуарам:
Рядом, всё же, институт.

На дворе: то – плюс, то – минус…
Луж тех – сотни, без того.
Дурачком и я прикинусь,
Что мне будет? Ничего!»