Николай Тарасов - Настоялась ночь на звездах

Звенят сосульки на ветру,
Как струны арфы оркестровой,
Сюда добавить бы мне слово,
Но всё никак не подберу.

И песни нет! Зима прошла…
Мне жаль её: почила в бозе,
Лишь цвет коры, что на берёзе,
Напоминает… да – была!

Снегопад, как исповедь зимы,
Как её признание, как слёзы
Очищения, сознания вины, —
За любовь расплата и за грёзы.

Снег, перед Всевышним – адвокат:
Бог – мужчина, слёз тех не выносит.
И кружатся в бесконечности, летят
Белые снежинки – к Богу мостик…

За окном во дворе, как в бадейке,
Ставит тесто из снега метель —
Действо то не по ней – прохиндейке,
(Не хозяйке), – варила б кисель…

Тесто прёт, поднимаясь, на крыши:
Пузырится уже через край,
Заполняет все щели и ниши…
А метель хочет печь каравай!

Потому, подобрав все подтёки,
Она их возвращает во двор…
Матерится… Кому те упрёки?
Не хозяйка! Какой разговор?

Тесто ищет другие лазейки…
Их находит – на улицы прёт —
Я сижу у окна на скамейке
И гадаю: «Кто первым падёт?»

А во дворе орёт петух!
Взлетает ночь от страха в небо:
«Он что, сдурел, – нет даже двух
Ещё часов… а двор под снегом?»
Ведь на дворе ещё зима, —
Светает поздно… чай, не лето,
Да и стара уже сама,
Седая ночь: «Он что, «с приветом»?»

Петух – орёт! Без нот, без правил…
Кричит как резаный в ночи,
Как-будто чёрт его заставил…
Как приказал: «Кричи, кричи!»
А на дворе ещё мороз…
И «непоняток» очень много:
«Чего орёт… он что, всерьёз
Рассвет зовёт?» Так за порогом,

Лишь только март: «Хотя постойте,
Причина, кажется, ясна:
Вы дверь на улицу откройте,
Там на дворе – весна, весна!
Пусть календарная… но, всё же
Капель солирует весь день…
Морозы ночью, и, похоже,
Влюблён наш Петя – старый пень!»

Листаю март: все дни недели
От понедельника к концу…
И воздаю хвалу Творцу
За то, что кончились метели.

Горчит лишь пятое число, —
Зима в тот вечер возвратилась,
Погода будто бы взбесилась:
Под утро снегу намело…

А в целом март – малыш что надо, —
Достойный первенец Весны,
Хорош, как все её сыны…
Ведёт нас в Лето – время ягод…

Ветер пьяный гундосит под нос, —
Не понять мне его: «Чего хочет?»
Что мне голову, шалый, морочит?
Шёл бы вслед за Зимою, прохвост…

Обещал же, повеса, я знаю,
Ей, Зиме: «Мы пойдём под венец
В конце марта», – лукавил подлец
И подталкивал девушку к краю…

Ах, альфонс одичалый, подонок!
Вижу, выпил сейчас неспроста,
Видно, совесть его нечиста, —
Жертва кто, среди новых девчонок?

Неужели, «попалась» Весна?
Но Зима-то больна ещё только…
Ведь сестра она ей… не настолько
Очерствевшая сердцем она?

Мокрый снег, как фарш из мясорубки,
Падает комочками с небес,
Липнет к проводам, лицу и шубке,
В белый превращает чёрный лес.

К окнам липнет, стенам и карнизам,
Падая на город не спеша,
Бродит по земле, как будто призрак…
Липнет к позвоночнику душа.

Снег исчез как-то вдруг,
умудрился уйти незаметно.
По раскисшим полям
бродят стаи голодных скворцов.
На асфальте вода
не блестит больше гладью паркетной.
Ветер мусор несёт
прямо к стенам нарядных дворцов.

Нудно галки кричат,
да скулит чей-то пёс в подворотне.
Мешковиной из туч
прикрываются сверху дома.
Грусть и серость кругом,
как всегда… даже в вечер субботний.
И в душе солнца нет,
в ней живёт тот же холод… и тьма…

Снег – простынкой нежно-белой, серость – под забор…
Снова к нам Зима вернулась, перекрасив двор.
Март – с восторгом в поднебесье, малый мил с лица.
Тучи спешно красят губы к встрече молодца.