Николай Тарасов: Настоялась ночь на звездах

Не липнет к ней бесстыдства грязь,
Стоит чиста, как снег желанный…
А тот, пока непостоянный,
Уж приходил – светлейший князь.

На город мой, с его обычной пробкой,
Плюётся небо сгустками дождя…
Машины овцами толкаются и робко
По глади автобана, как по тропке,
Ползут вслепую в поисках гвоздя.

Застыло время киселём в пространстве,
Таким густым, что режется ножом.
А дождь уже со снегом пляшут в танце…
Над городом куражатся, поганцы,
Ну ничего, мы их переживём…

Лопнула от треска тишина…
То на ветку осень наступила.
От испуга ойкнула луна
И, смутившись, рот звездой прикрыла.

Ветер чертыхнулся и затих:
«Женщины – боятся своей тени!»
Им сейчас, вбрось мышку на двоих,
Было бы тут визгу, без сомнений.

Облака толпятся в лужах,
Словно овцы по загонам.
Первый лист осенний кружит.
Солнце светит – глаз Дракона.

Ветер тёплый не балует,
Чуть ласкает меня нежно.
В песни кот слова рифмует —
Их мурлычет безмятежно.

А кукушка всё кукует…
Жить и жить мне – сотни вёсен.
Ветер… тот уже целует…
Я люблю такую осень!

На листья-кнопки давит ветер, перебирая, как лады
Гармони новой пред игрою, мехов не трогая ряды.

Ещё мелодии не слышно, и вальс осенний не звучит, —
Настроя нет у гармониста – душа его пока молчит.

На кнопки давит по привычке: хорош уж больно инструмент…
Жаль, что цена высоковата, – нельзя купить его за цент.

А осень-муза-продавщица с остервенением шальным
Товар из склада всё выносит и выставляет перед ним…

Меха – сплошное разноцветье, гармони все как на подбор:
Такой бывает раз в столетье… но вот с ценою – перебор!

Кружева из паутины собирают утром росы.
Кисти спелые рябины, как костров нежарких россыпь…

Лужи чёрными глазами в небо пялятся бесстыдно.
Листья кружатся цветные, – листопад – конца не видно.

Ветер тёплый, но не летний, в парке бродит, озоруя.
Ель навстречу тянет ветви – ожидает поцелуя.

Осень – светлая девчушка, где-то рядом, где-то близко…
Но пока над городищем лучи солнца – обелиском!

Листья падают, листья падают, —
Осень топчется во дворе.
Загребаю я в дом лопатою
Это «золото», одурев.

Навалило добра немерено, —
Только осень не дура, нет!
В чём подвох тут? Она, проверено,
Хохотала, смотря мне вслед.

И таджик вот, малой – из дворников,
Помогает мне «просто так»:
Носит «золото» в дом со столиков…
Хоть бы спрятал, дурак, пятак!?

Листья падают, листья падают, —
Осень топчется во дворе.
Богатею я – это радует…
Но не «лох» ли я здесь, в игре?

Рассопливилась вновь, разревелась
Пьяной бабою осень в тиши.
Горе выплакать ей захотелось —
Благо нет никого, ни души.

Плачет осень навзрыд третьи сутки, —
Дождь струится по грязным щекам.
Гром, как крик, иногда – в промежутках,
Как молитва, несётся к богам.

Просит осень у неба немного:
Чтобы ветер-злодей не срывал
Сарафан, что достался от Бога…
Не насиловал чтобы… не лгал.

Ветер – хитрый: в любви признаётся —
Обесчестить при том норовит.
Сарафанчик вот-вот уж порвётся…
Только небо не слышит – молчит!

А я жду снега… Надоела
мне эта серость, эти тучи,
холодный ветер, дождь колючий
и беспричинная тоска…
когда стучит, стучит в висках,
когда готов я волком выть…
нет, не могу так больше жить, —
хочу я снега, снега нет!
А за окном плюётся дождь…
Машины гвозди ищут в лужах,
и грязь, и сырость… этот ужас
уже который день подряд…
Мне грустно, грустно, говорят,
я сам творец своей судьбы,
и я молюсь… моей мольбы
Господь не слышит, снега нет!