Анатолий Арестов - В потоке поэзии. Книга 2

Сугроб упирался – под солнцем не таял,
облёкся в одежду из тонкого льда.
Защита, конечно не очень крутая,
но стоит задаться вопросом: «Когда
случится на деле метаморфоза
под внешним воздействием температур?»
Весенняя сушка – прямая угроза!
Ему не сбежать от её процедур.
Дождя терапия меняет структуру,
на горб снеговой попадая струёй,
а ветер подсушит сырую натуру —
закончили. Всё. Совершенно другой
сугроб распластался пятном водянистым,
протест обернулся в смертельный итог…
Наверное, плохо быть слишком когтистым,
когда ты в режиме. Один – не игрок.

На Земле дисбаланс
человеческих тел —
от Вселенной аванс,
может Бог захотел
накрутить циферблат,
расквитаться числом —
это Понтий Пилат
виноват.
Поделом!

Сиюминутное воздействие —
порыва ветра наступление,
весны холодной заявление
о нежелании нашествия
людей с мангалами дымящими,
машинами бензин курящими,
в природы чувственное лоно.
Уютен цвет её салона
лесов весенних – зелень в сером,
берёзы с бело-чёрным телом
и провокатором бездушным,
кислотно ярким, не радушным —
пакет былого потребленья
летал меж веток. Без сомненья
весна отважно защищалась,
на языке людей общалась
дождём размыв дороги в грязь…

Сомнительной роскошью кажется время:
успеть за мгновение иль опоздать,
надеяться нервно иль мигом воздать,
собрать семена иль проращивать семя
для новой посадки. Летящее время
разрушит надежды, убьёт вариант,
как мерзкий предатель. Синдром – девиант
– прописано пылью в немых саркофагах,
написано кровью на старых бумагах
ушедшими в поле высаживать семя…

Он говорит: «А степь пьяна
от слабой утренней прохлады,
как от хорошего вина
цветов, которых мириады!
Проворный жаворонок смел
своим распевом беспокоить
ту тишину невзрачных тел,
где нет цветов, но есть покои
листов, прилистников, стеблей,
ходов букашек, тихих норок
полёвок шустрых…» Дождь над ней
вёл разговор минут под сорок.

На столе стакан с водой
минеральной, питьевой,
три печенья, груша, сок,
обезжиренный творог.
Муха тощая с весны
разместилась вдоль сосны,
что на скатерти затёртой
зеленеет. Кучкой твёрдой
крошки мелкие лежат
от желейных медвежат,
раскуроченных с утра —
набегала детвора!
Не прибавить, не убрать —
маме только убирать
этот чудо-натюрморт…

Время лить на крыши воду
долгожданному дождю,
каплей в каплю, воду в воду,
сверху вниз. Сказала: «Жду»
одинокая берёза
на бетонной мостовой,
накопившиеся слёзы
разгонявшая листвой.
– Разрыдалась вновь в апреле,
после длительной зимы,
мне морозы надоели,
на слова они немы:
не поддержат, не помогут
пережить сезон дрянной.
Слышен только дикий гогот
ветра наглого. Со мной
поступали, как хотели —
упивались, видно, злом!
То пускали в ход метели,
то мне ветви на излом
пригибали… В луже слёзы
на бетонной мостовой,
пожалеет дождь берёзу
с зеленеющей листвой.

Сибирские огни над лесом и полями
отсвечивают в небо и падают в закат,
но где-то на бульваре стоят под фонарями
влюблённые студенты и тихо говорят
о дружбе и разлуке, о парах и свободе,
упущенных мгновениях (всему виною прыть),
мечтают доучиться и перейти к работе,
построить что-то новое – Россию возродить!
Сибирские огни над лесом и полями
отсвечивают в небо и падают в закат,
но где-то там в глубинке знакомой деревнями
старушки на скамеечке серьёзно говорят
о пенсии и внуках, о совести и чести,
упущенных мгновениях (всему виной года),
да прошлое помянут – работали ведь в тресте!
Сейчас его закрыли. Страна была не та!
Сибирские огни над лесом и полями
отсвечивают в небо и падают в закат,
но где-то дым змеится над жёлтыми углями
костра, не догоревшего, где рыбаки молчат…

Метели метут метанолом
на дальней планете ZX,
забрезжило небо восходом
– блистает кристалл-обелиск,
питается солнечным светом,
растущий, живой организм.
Чешуйки кристалла согреты
– стекают под тяжестью вниз
на грунт, где кишащая масса,
сбивается в волны – растёт!
Планеты разумная раса,
очнувшись, продолжила ход.
Метель вертикальным исходом
крушила кусочками льда,
замёрзшим вверху метанолом,
планеты ZX города.
Кристалл нагревался, краснея.
Предел – максимальный накал!
Прижался к земле, леденея,
распался от взрыва кристалл.
Волна пробежала от взрыва,
метели закончился шквал,
кишащая масса бурлила
собой возрождая кристалл!