Анатолий Арестов - В потоке поэзии. Книга 1

Гравитация тянула небо к матушке-земле,
оседало, оседлало небо в горной стороне
пиков пики пропуская, в суть прозрачную свою,
облаками застилая распрекрасную зарю!
Нет красивее восхода на границе двух миров:
на вершине гор – свобода, в небесах царит – любовь,
пробивает луч прицельно высочайшую мишень
к горизонту отправляя, предвещающую тень.
День
настал!

Запретили курить папиросы,
распивать запретили, друзья,
но не дали ответ на вопросы
кто-то может, кому-то нельзя…
Залепили Россию наклейкой:
«Патриот бесконечно влюблён!»
– распевается гимн канарейкой,
славословя похабность времён…

Железным стоном скрежетали петли —
ворота райские никто не открывал,
архистратиг в молитвенном забвенье
стоял с мечом, что огненный металл!
Прижали крылья за спиною плотно
святых небес архангел Гавриил
и полноправный сущий и бесплотный,
с палящим пламенем, архангел Уриил.
Скрижаль Завета, где ворота рая,
лежала каменной, забытой грудой плит.
Завет один, но часть была вторая —
Христа распятого прочнейший монолит.
К вратам тяжёлым, прочным и красивым
пришли предвестники со всех сторон:
глядели взором на людей блудливых,
глядел священник – старый Аарон,
брат Моисея все святой молитвой
просил у Духа, Сына и Отца
извергнуть свыше непорочной силой
град из камней и погубить глупца!
– Они язычники, поклонники Ваала,
они кумиров возвели в ночи!
Позволь, Господь, всего им слишком мало,
позволь пройдутся по земле мечи?
Навин стоял, качая головою,
апостол Пётр в раздумии молчал,
разверзлось небо белой пеленою,
сошёл единственный исток Начал!
Глядел Господь на рать свою святую,
по раю тихому разнёсся сильный звон,
Господь сказал всем истину простую:
– Всего лишь люди это, Аарон!

– Пойми, Вселенная огромна,
Земля лишь атом полотна,
Лежащий в ткани скромно, скромно,
но не имеющий права!
Летим всегда по чудо-кругу
на карусели в пустоте,
с другой планеты машем другу,
но нет ответа в высоте.

Полная луна поглотила мрак,
листья серебрились влагой,
темень опрометчиво бросилась в овраг,
съёжилась в потёмках под корягой.
Не было намёка о вампирской саге,
кровь заворожившей, страшной тишины.
Редкие цветы, как ночные маги
светом наслаждались призрачной луны!
Дуновенье ветра – лёгкое касанье
гладкости озёрного зеркала воды
завершали полный блеск очарованья —
всплеск очарования призрачной луны.

Снегом белела под утро аллея,
словно туман загустел на ветвях,
спали, уставшие за год деревья,
видели лето в растительных снах.
Лето им снилось отчётливо ясно,
ветви устало склонились главой.
Лето, ушедшее, просто прекрасно!
Дождь, напевавший про вечный покой,
листья обманывал брызгами сочно,
как поцелуем доверчивых дев.
– Лето, ах, лето прекрасно-порочно! —
слышится ветра беспечный напев.

Крыло заржавело у белой Тойоты,
покрылось пятном – разрушался металл,
покрышки дорогой просроченной стёрты,
поломанный дворник слезинки сметал
с стекла лобового прозрачную жижу
дождя беспросветного трассы ночной,
стояла Тойота к дорожному низу,
где щебнем отсыпан отбойник глухой.
Навстречу проехал воинственный Хаммер —
брутальный красавец, широкий просвет!
Отъехал немного, чуть дальше, и замер —
увидел Тойоты он горестный свет.
Судьбой предначертано встретить друг друга,
мотор починили, вдвоём по газам,
красивая пара – супруг и супруга!
Он на Тойоте, а Хаммер для дам.

Завыла метель волком злым и голодным,
тёмной дорогой иду я ночной,
слепит глаза снегом мокрым, холодным,
пот по спине бежит ледяной.
Путь заметают сотни снежинок,
пряча ухабы, съедая тропу,
ноги набухли от старых ботинок,
силы покинули – духом смогу
стойко дойти до родного окошка,
краткой молитвы помогут слова!
Пусть пробежит чёрная кошка,
хуже не будет, лучше – едва.
Вьюга играла ветрами сильнее,
метра на два и не видно ни зги!
Звёзды, замёрзшие, хлещут больнее,
вал прокатился по белой степи!
Нет, мне не кажется, море спокойней,
чем безымянное поле вокруг,
сгинуть в просторах родных благородней,
нежели стиснуть спасательный круг.
Стихла седая старуха внезапно,
снег заискрился под полной луной,
слабость по телу катилась приятно,
ветер не хлещет морозной струёй.
Вышел поджарый волк длинноногий,
как и откуда, знать не могу!
Только от страха не слушались ноги,
чувство такое, словно в бреду.
Врать не могу, что со мной сотворилось,
вам не слукавлю нежным словцом.
Сердце потоком кровь разносило,
как никогда был открыт пред Творцом!
Длилась секунды такая картина —
волк в дальний лес через степь побежал,
смерть пролетела близко, но мимо,
вновь вспоминаю душевный накал.