Владимир Ноговицын - Взамен обелисков – кресты

Как в ломбард заложенная совесть
И как вызов, что народу кинут…
Но бухгалтер бывший и торговец
Сраму не имели и не имут.

Не за рубежом лихим – в России —

Душеньки свои потребством тешат.
Глядь: они – носители мессии —
Лица те же и деянья – те же.

На моменты пиршеского счастья
Променяли праздничные вёсны.
В кресла норовят бодрей забраться
Ушлые дельцы и спиртоносцы.

И себе в обязанность вменяя,
Ради цели, вылезли из кожи.
Убежденья, что мужей меняя,
Родине поизменяли тоже.

Как смогли, а заняли «насесты»,
Тем себя, похоже, забавляют.
И собою украшают место.
И вершат! И вроде управляют.

Коль всему теперь равнитель бизнес,
Он у нас как совесть, честь. И – правда.
Кто-то СССР вот так же вынес…
Очередь дошла и до Солдата.

«Аллилуйя!» – воздух сотрясая,
Если нужно, встанут сбоку к Богу.
И запечатлятся, крест лобзая,
В зоркий объектив смотря убого.

Если надо, лестью и обманом
Ублажат. Собою очаруют.
И споют осанну ветерану,
А для пользы дела – расцелуют!

Это ж всё карьерные ступеньки —
На пиаре, значит, на обмане.
Водят глазом. Видят только деньги:
Не в чужом, а в собственном кармане.

Состоялись как бы. Тем и живы,
Широтой своей гордясь большою.
Ничего-то, окромя наживы,
Не осталось даже за душою.

Сброшен наш Солдат,
А память – вот она,
На твердыне из бетонных плит.
Неужели всё простит им Родина?!
И Сольвычегодск легко простит?!

Вон, идёт, никем не порицаем,
Как всегда, один. И та – одна…
Им бы – этим – будто полицаям,
Выдать послужные ордена.

Им бы враз, ловкастым и речистым,
Тем, что прут, расправив удила,
Выдать благодарность от фашистов
За антисоветские дела.

Нет, не просто так – по сердца зову,
Значит, всё вершилось по уму:
К памятнику шли, но как к живому
Сослуживцу, другу своему.

Матери и вдовы там в печали,
Дети невернувшихся отцов
Май победный каждый раз встречали,
Представляя Воина лицо,

Своего – семейного – героя…
В миг весны, когда вершилась жизнь,
Сколько раз здесь утоляли горе
И в бессмертной памяти клялись!..

…Он Россию спас.
Теперь – не нужен.
Бил врагов не раз.
Но эти – хуже!

…Осудить? А кто теперь осудит?
Нет Солдата. Вроде пустяки.
А к нему всегда тянулись люди —
Жившие ещё фронтовики!

Много вёсен победных подряд
Был он тут до последнего вздоха.
Умирал вместе с ними Солдат.
…Вместе
с ними
скончалась
эпоха?

Вам, таким расчётливо жестоким,
Правду нашу нет,
не взять измором!
Подлость
не упрятать за забором,
Даже за железным
и высоким.

И в своих
убежищах домашних,
как в застенках
крепостных хором,
Вам уже
и пакостно, и страшно…

Это не закончится добром!

Берёзы подпирают синеву.
На них листва пока не распустилась.

И белизною ярко залоснилась
Вся эта ширь – вблизи и наяву.

…А был тогда такой же березняк,
Но он в тот раз огнём военным выжжен.

Он – как бойцы: никто из них не выжил
В стремине многочисленных атак.

Берёзы, представляющие Жизнь…
Она сильнее! Есть ещё вопросы?!

…А на земле виднеются разбросы
оставшихся с войны зелёных гильз.

Он этой боли увидел тогда вдосталь,
Во времена, когда была война.
И вспоминал в Сольвычегодске госпиталь.
И себя, маленького пацана.

В центре города, а не где-то на окраине,
В старом купеческом особняке,
Располагались палаты тяжелораненых.
Он запомнил инвалида с костылём в руке.

И солдата с головой перебинтованной.
И кого-то ещё – без обеих ног.
И голос хриплый такой, взволнованный:
«Посиди со мною, пожалуйста, сынок!»