Иосиф Гальперин - Краткая история присебячивания. Не только о Болгарии

Наш покойный болгарский друг Върбан Пешков, хорошо и детально знавший историю вооруженной борьбы, подчеркивал: рабоче-крестьянский люд совсем не тяготился своим положением, «турецким игом». Только люди с кругозором, получившие образование и занявшие нишу, которая требовала выхода из крестьянского хозяйства, были инициаторами и первыми участниками восстаний. Не условия жизни толкали на борьбу с «турецким игом», а условия мысли. Один раз усвоенная, она требовала осуществления. Двигатель борьбы был не «реактивный» — от реакции на притеснения, а креативный.

Но, как и в случае с Наполеоном, пострадали не одни «будители», а тысячи и тысячи простых людей, которым не совсем уж плохо жилось сотни лет при султанах. И тогда уже поднялись и они, добуженные репрессиями. Есть ли ответственность «будителей» перед жертвами башибузуков? Отвечает ли условный Инсаров за террор, который из индивидуального стал массовым при участии тех, кто в юности читал Тургенева?

Вообще, могут ли пробудившиеся обойтись без того, чтобы в кровавом споре не пересмотреть содержание трофических ниш? Одного из деятелей Освобождения, Стефана Стамболова, когда он стал премьером и попытался повернуть страну к передовой на тот момент Западной Европе, убили бывшие союзники, связанные с Россией македонцы. Тогда, как и сейчас в Черногории и Македонии, российские спецслужбы отрабатывали свой хлеб. А уже в двадцатом веке коммунисты сначала взрывали в церкви бомбу, пытаясь убить царя Бориса, а потом, когда Сталин помог им захватить власть в стране, к тому времени вместе с царем ушедшей от немцев, первым делом открыли концлагеря для «чуждых элементов».

Не будем сейчас говорить про Россию с ее 100 миллионами жертв общественных пертурбаций прошлого века: считая революции, бунты, первую мировую, гражданскую войну, голодоморы, раскулачивания и ссылки, расстрелы и лагеря, вторую мировую войну, развязанную Сталиным против конкурентов, послепобедный голод — и опять ссылки и лагеря. Скажем лишь, что почему-то свобода от тоталитаризма, практически бескровно доставшаяся России в начале 90-х годов, теперь все меньше видна. А тоталитаризм — во-от он! Может быть, дело в том, что основные гекатомбы пришлись на те времена, когда о свободе от всевластия государства уже и не мечтали? И первой открывшейся стала свобода насыщения?

Если так, то стоит учесть, что освобождение от прежних условий, державших в определенных рамках хищничество, не требует усилий, отдельных от низвержения властей, а свобода созидания, роста требует подкормок и подпорок. Дайте хотя бы пресловутую «удочку» и не отбирайте ее с первым же уловом! Без государственной и общественной системы поддержки личности крепнут мафиозные структуры, они присваивают государственные функции, а личности не спешат быть независимыми. Благоприобретатели свободы 90-х постарались обнести колючей проволокой свою завоеванную площадку, им не важно, под какой идеологией. В любом случае, под маркой заботы о культуре они имеют в виду лишь обоснование своей легитимности, колючую проволоку от распространения самостоятельных мыслей.

Впрочем, в Болгарии это немного по-другому, тут мафиози не сумели полностью овладеть площадкой, не создали единый силовой клан. Она в Евросоюзе — самая бедная, былые ее ресурсы не востребованы. Внутри же соцлагеря ее «барак» не был угрюмым и голодным, пользуясь монополией на овощи-фрукты-вино (все — в сравнении. Например, с Нечерноземьем России). И патерналистские склонности многолетнего вождя Тодора Живкова (его летняя резиденция до сих пор эффектно смотрится в парке над Сандански, примерно на одной высоте с Плоски) позволяли — в рамках дозволенного! — развиваться образованию и культуре. Впрочем, рамки были схожими с советскими, в Пловдиве, рядом с античным театром, мы видели памятник музыкантам, художникам и писателям — жертвам тоталитарной системы.

Но открылись запретные плоды проклинаемого ранее Запада, конкуренция с ними поколебала привлекательность своей культуры у молодежи, а свобода труда и передвижений, как и отсутствие гарантированного спроса на продукцию, переместила эту молодежь за границы. По некоторым подсчетам, из семи с небольшим миллионов граждан Болгарии два миллиона работают за ее пределами. Думаю, понятно, что в той Европе, оказавшейся доступной, выше нормы социального комфорта. Библиотеки и школы утратили свою монополию и возможную болгарскую аудиторию…