Давид Гофштейн - Избранное

И росы ирпеньской россыпь
Мне совсем не холодна.
Стала юной даже поступь
После сладостного сна.

А кукушка все кукует,
Говорит: «Ку-ку», «ку-ку».
Кто о юности тоскует?
Будем жить! Гони тоску!

Какая тишина!
Настороженно и завороженно
Один ей внемлю, сидя у окна.
Совсем один:
Нет никого со мною…
О, будь благословенна, тишина,
Благословен
Блаженный час покоя!

Все спит. Какая тишь!
В безмолвии ночном
Мне одному среди людей не спится.
Но ведь не только нам
На свете жизнь дана —
Скулит тихонько пес,
Что под столом ютится,
Скребется за буфетом мышь,
И песню робкую сверчок заводит.
Что ж, эта песня —
Та же тишина,
И в тишину
Все эти звуки входят.
Жизнь и в ночи
Всегда стремится ввысь,
Жизнь и в ночи
Полна тепла и света.
Благословенна
Будь вовеки, жизнь,
И в жизни —
Назначенье
Человека!

Стук колес — и все готово,
Позади остался юг,
Снова, снова, снова, снова
Просветлен дорогой дух.

Вечер, вечер, время к ночи,
Но пылает небосвод,
Словно там из спелых почек
Прорезается восход,

Словно он уже сияет,
Вылупляясь, в вышине…
Скорый поезд оставляет
Кровь востока в стороне…
………………………………
………………………………

Там осталось детство где-то,
Может, бродит по лесам,
С первой песней недопетой,
Что осталась тоже там.

Мнится мне —
Только раз дарит нам жизнь
День такой, такой вот ясный!
Мнится мне —
На совете дней прекрасных
Избран был единогласно
Этот день, такой чудесный,
Старшиной!
Мнится мне —
Целый мир сплотился тесно
И, вступая в день чудесный,
Наслаждается со мной!..

С тобою наедине
Не трудно, не страшно мне.
Найти я тебя хочу,
Ищу тебя всюду, ищу:
В теснинах твердой земли,
Где узкой тропы поворот,
Ищу в широкой дали,
Где небо начало берет.

От утренней зари до тьмы
Влачил я груз его сумы
Со всей сумятицей дневной.
А рассчитался он со мной
Под звездной россыпью небесной.
И, признаюсь, расчет был честный:

Мне стол и лампу подарил,
А на столе следы чернил
И все царапины: и трещины,
Перо, что было мне обещано,
Мою чернильницу, тетрадь.
И рад я буковки опять
Нанизывать на нитку песни…
Ну, мог ли день мой быть чудесней?

Люблю тебя, укромный уголок,
Где в сладостной тоске душа изнемогает,
Здесь столько радости в страданьях я извлек,
Здесь трепет сердца что-то предвещает.

Я жду тебя, божественный досуг,
Когда не властен я над собственной душою,
Томления мои овладевают мною
И каждый свой порыв переливают в звук.

Чудные трепеты сердца становятся реже,
В сладостном хмеле приходят они,
Каждой своею кровинкою жду их,
как прежде,
Жду терпеливо, как в давние дни.

И, как бывало, приходит с внезапною силой
Зов долгожданный: проснись, ты поэт!
Все, что в сознанье моем незаметно бродило,
Вмиг оживая, выходит на свет.

Снова в сиянье далеких огней сокровенных
Жизнь озаряется вся до основ…
Гости мои, дорогие часы вдохновенья,
Ночью и днем я встречать вас готов.

Мой дар, художнический дар,
Подарок трудный мой,
Как трудно удержать тебя,
Как тяжело на жизненном пути
Тебя нести.
Как тяжело!

Не тот ли я ловец
В той ловле неудачной,
Когда исход неведом:
Медведь охотником ли взят,
Охотник ли медведем.

Ищу. В засаде. Я подстерегаю.
Тоскую. Жажду. Жду. Томлюсь и жду.
А ты?
Сидишь во мне, томишь меня —
И вдруг:
Когда хочу быть легким, окрыленным,
Когда, как все, хотел бы обладать
Хотя бы малою толикою познанья,
Тогда приходишь ты,
Как пламень сквозь туман,
Который начинает вдруг светиться,
Клубиться дымом,
И огонь гудящий
Влетает в душу.
И слетают с уст
Горячие слова,
Я их не слышу,
Они, как стоны, тянутся друг к другу,
Цепляются они — к звену звено, —
И сквозь блистанье синей стали
Неясно проступают дали,
И вот за перезвонами колец
Взлетает, наконец,
Из сердца прямо в поднебесье
То, что у нас зовется — песней.