Теодор д'Обинье - Трагические поэмы

Потом хитрейшие, кому все карты в руки,
Сумели обучить властителей науке
Под маской прятать зло, а также и тому,
Как скрыть под ангельским обличьем Сатану.
Хоть в диспутах они твердят, что благочестью
Не может подражать ничто, однако лестью
Певцы придворные должны их ублажать,
Пророки ложные, Седекии [171] Седекия — библейский лжепророк, который, вопреки предсказаниям пророка Михея, обещал израильскому царю Ахаву победу над сирийцами, что окончилось гибелью Ахава. (3 Цар. 22). под стать.
Желал такого же и поджигатель Рима [172] Речь идет о Нероне. ,
Но он при этом был щедрей неизмеримо,
Ученейших мужей он призывал в свой круг,
Платил, чтоб скрасили они его досуг
Беседой мудрою, и эти были рады
За речи получать немалые награды.
А тут пустых словес засахаренный яд,
Сердца побитые пред идолом кадят,
Обряды странные [173] Здесь говорится о процессиях в покаянных облачениях. , рыданья песнопений,
Безумцы в клобуках, бредущие, как тени,
Рядами ряженых, монаший черный строй
На нивах сеет смех и в гуще городской,
И пусть монашество в своих обетах строго,
Оно не в силах скрыть суровых истин Бога.
Всех этих ряженых никчемный маскарад
Кошачьи песенки вопит у адских врат,
Притом распутствует, играет роль лакеев,
Спектакли с плясками пред Сатаной затеяв:
Одни здесь, как хлыщи, одеты в пух и прах,
В речах изысканы, другие — скоп нерях,
Одежды рабские веревкой препоясав,
На жалость бьет чреда разутых пустоплясов,
Сутаны — их доход, их маска — капюшон,
Шаги их — мерный такт, их скрипки — медный звон,
А стих — литания; тут некий стряпчий с хором
Дерзает петь Христа и всякий раз с позором.

Рожденный в высях гор из чуждого яйца,
Орлиный выродок, сподобленный венца
Коварный пустосвят, презренный Генрих Третий,
Кого не королем — святошей кличут в свете,
Расставил ты силки, закон обходишь свой,
Голодным воронам расправиться с тобой
По воле Господа: так на охоте птичьей,
Коль сокол много раз не справился с добычей,
Сокольник бьет его вороной, а засим
И смерти предает, коль тот неисправим.
Толпе твоих попов, заполонивших грады,
Не утаить твои бесстыдные услады,
Но черные дела не могут сеять страх,
Коль не звучат они у черни на устах.
Мещане праздные, болтливые сороки,
Возносят до небес придворные пороки:
О мерзостях принцесс в народе ходит слух,
О блудодействе сих лакейских потаскух;
Так три сестры с двумя, один бордель содеяв,
Делили меж собой любовь своих лакеев,
Меняли жеребцов и выше всех утех
Ценили вольный блуд и даже свальный грех;
Одна, чей пыл унять французы не сумели,
К шотландцам по ночам старалась влезть в постели [174] Шотландцы со времен Карла VII составляли личную охрану короля. ,
Палимая огнем, творила так не раз,
Огласки не боясь и посторонних глаз,
Порой она юнцов к себе влекла в покои,
И падали без сил потом сии герои.
Принцессы столь хитры, сколь похотью горят,
В квадратных шапочках [175] Имеется в виду головной убор проституток. идут, сменив наряд,
В блудилища, чтоб там продаться подороже,
Отбить у девок хлеб, потом на брачном ложе
В придачу к запахам притона должен муж
Награду получить, не лучшую к тому ж.
Им надо все вкусить, худой молвой принцессу,
Увы, не напугать, позор придаст ей весу.
Среди придворных дев, услужливых вполне,
Способные молчать и ловкие в цене,
Умеющие скрыть от всех свой блуд и роды,
Неловких ждет позор и всякие невзгоды.
В дворцовых нужниках тьма нерожденных чад,
Которых в ложеснах сгубил аптечный яд.
Постигла способы у нас любая дева,
Как плод вытравливать из собственного чрева.

Краснею от стыда, и дрожь меня берет,
Когда толкует мне бесстыдный сумасброд,
Как в ночь из города везет рыдван закрытый
Марго премудрую в сопровожденье свиты,
Чтоб истребить дитя сией жены тайком [176] Тайные роды королевы Наваррской, видимо, послужили причиной ее удаления из дворца.
И беспощадно так, что слышать о таком
Как истинный француз я не могу, и мнится,
Что это от врагов исходит небылица,
Дабы смущать народ, но ширится, увы,
Как смерти тленный дух, зловоние молвы.
Мне также ведомо, что чаще зло творимо
Под кровом темноты, в глухую ночь, незримо:
Так некто даму ждал, чтоб ею овладеть
В укромном уголке, да сам попался в сеть,
Уладить миром всё желает враг приличий
И, будучи ловцом, становится добычей.