Теодор д'Обинье - Трагические поэмы

А третий сын [161] Имеется в виду Франциск Валуа, герцог Алансонский. ее взращен был склонным к лени,
Бесчестным хитрецом, он жаждал наставлений
В науках пакостных, и принца просветит
Один прожженный плут, безбожный содомит [162] Здесь говорится о маршале де Реце, о котором Брантом в своих мемуарах отзывается как о продажном лжеце. .
Однако их союз порушен был раздором,
Поскольку рос порок, покрывший их позором,
Который дружбе сей и положил предел,
А вместе с дружбою чреде постыдных дел,
И принц оставил двор и прочь бежал в досаде [163] Франциск Валуа 15 сентября 1575 года покинул Париж из-за попыток Генриха Наваррского убить, а затем выслать его фаворита Бюсси д'Амбуаза. ,
И все грехи свои увез средь прочей клади,
Повадки все свои он изменил хитро,
Вороной черной был, но отбелил перо [164] После побега Генриха Наваррского из Парижа (1576 г.) Франциск Валуа переметнулся к протестантам. ,
Чтоб жить меж голубей, однако выдал вскоре
Ворону хриплый крик в благочестивом хоре,
И кляп заткнул ей зев; но хитрый сей Синон [165] См. выше, коммент. 7.
Ведом был за руку: ему одну из жен [166] Осуществляя свои замыслы, Екатерина Медичи подсунула своему сыну Франциску придворную даму Шарлотту де Сов в качестве любовницы. С помощью мадам де Сов ей уже удалось вызвать соперничество и поссорить Генриха Валуа и короля Наваррского, поскольку она опасалась их сближения.
Мать избрала на роль ловушки, клейкой ветки,
Чтоб во дворце держать и эту птицу в клетке.
Те, у кого в беде опору принц нашел,
По милости его узнали столько зол,
Развеял веру он свою, как ветер в поле,
Твердя, что принужден, твердя, что поневоле.
Известно, в наши дни быть безрассудным стыд,
Зато предательство и подлость не претит,
Позор обманутым, обманщики в почете,
Срам добродетельным, распутных не проймете.
Пусть вероломна власть, ей клятвы нипочем,
Мы беззаконию страданья предпочтем.
Так сей презренный трус былым друзьям на горе
Стал ненавистникам служить исправно вскоре,
Однако хитрости пошли ему не впрок,
И он узрел, кому служил его клинок,
Он имя жалкое свое покрыл позором,
Он белым герцогским своим блистал убором,
И вот по воле тех, пред кем склоняться рад,
Он кровью запятнал роскошный сей наряд.
Ославив своего державного лакея,
Главу презренных слуг, как первого злодея,
Его отринул двор, и нас бросало в дрожь,
Когда божился он, не веря ни на грош.
Когда он вновь сбежал [167] 14 февраля 1578 года Франциск Валуа, герцог Алансонский, снова покинул Париж из-за продолжающихся нападок на его фаворита Бюсси. , трусливых уст немало
При имени его внезапно умолкало.
Владыке хитрых лис любезен хитрый двор,
Со львом не вступит он из-за добычи в спор.

Вот грады Фландрии [168] В Нидерландах из-за преследований протестантов в 1568 году вспыхнула гражданская война, 8 ноября 1578 года страна провозгласила свою независимость, и Франциск Валуа, воспользовавшись этим, пытался захватить часть нидерландской территории, но потерпел неудачу. , где два враждебных стана,
В междоусобицах сшибаясь постоянно,
Вконец изнемогли, совсем лишились сил,
А этот алчный волк в укрытии следил
За схваткой двух быков, их пожирал глазами
В надежде, что они себя прикончат сами,
Друг другу выпустят кишки и кровь прольют.
Глазел в сторонке трус, сколь поединок лют,
Он видел: одному стяжать победу впору,
Положит смерть конец усильям и раздору.
Так был тайком сей зверь от спячки пробужден,
В час безнадежности обрел надежду он.
На что надеяться? Прибыток ненадежный
Да блеск ничтожеству дарует век ничтожный.
К никчемным хитростям сего плута влекут:
Тут свадьбы, сговоры [169] Речь, вероятно, идет о планах женитьбы Франциска Валуа на Елизавете Английской. и заговоры тут;
Скулит, впросак попав, обманщик сей лукавый,
Дух ветреника стал теперь ветрам забавой;
Тоску смертельную вселяет злобный гад
В сердца былых друзей, но жгущий душу яд
Победу им дарит, а вероломец гадкий
От стен Антверпена стрекает без оглядки.

Нет, те не победят, кто сеет столько смут
В рядах парламента, кто главных ссорит тут,
Чтоб ядом убивать, пуская стрелы в цели,
Чтобы любимчиков ласкать в своей постели,
И чтобы допустить в свидетели сему
Лишь ложе грешное да поздней ночи тьму.

Три братца Валуа столь с детства похотливы,
Что первый урожай с родной снимали нивы [170] Трех братьев Валуа — Карла, Генриха и Франциска — подозревали в кровосмесительной связи с их сестрой Маргаритой. ,
А младших два из них вдобавок к сей вине
Кровосмешением запятнаны вдвойне,
К тому ж намерений преступных не скрывали,
Сочтя их доблестью, и весело взмывали
На крыльях ветерка, а ветреный поэт,
Как в поле цветики, брал самый яркий цвет,
Чтоб расцветить их грязь, их срам, прокорма ради,
С восторгом сводники служили их усладе,
Стал плахою их стол, где пировал порок
И вожделенную терзать невинность мог.