Теодор д'Обинье - Трагические поэмы

А младший брат его [151] Младший брат Карла IX — Генрих III. , большой знаток по части
Нарядов светских шлюх, знал толк в любовной страсти,
Сей бледный, женственный, как царь Сарданапал,
Всегда жеманничал и бороду сбривал:
Таким сей странный зверь, безмозглый и безлобый,
В канун Крещенья бал почтил своей особой.
Под женской шапочкой на итальянский лад
Сверкал в его власах отборных перлов ряд
Двумя излуками, а бритый лик тирана
Вовсю раскрасили белила и румяна,
Пред нами не король, а старой шлюхи лик
С напудренной главой, раскрашенный, возник.
Какое зрелище: вы только поглядите,
Затянутый в корсет монарх явился свите:
В атласе черном стан, испанский пышный крой
С разрезами, с шитьем, с различной мишурой;
Чтоб чин по чину был одет сей хлыщ бесстыжий,
На нем плоеные чудовищные брыжи,
Две пары рукавов украсили наряд:
С раструбами одни, еще одни до пят.
Он носит целый день подобные наряды,
Столь извращенные, как и его услады:
Любой бы испытал прискорбие и гнев,
В обличье женщины властителя узрев [152] Генрих III часто появлялся на празднествах и турнирах в женском наряде. .

Однако сызмальства он, вскормленный отравой
Измен и тайных ков, избрал себе забавой
Нечестную игру в триктрак и с малых лет
Причастен к злым делам, виновник многих бед.
Он рьян был в юности на избранном совете,
Потом его душе труды постыли эти,
И дух его, и мысль желают отдохнуть,
В укромный свой приют распутник держит путь [153] Имеется в виду загородное имение Генриха III Олленвиль. .
Дабы укрыться там и наслаждаться втайне
Раздутым похотью пороком, гнусным крайне,
Стыдясь бесчестия, страшась нелестных слов
За то, что жизнь свою и сан сквернить готов:
Он ловит отроков, чтоб распалиться пуще,
Затем натешиться их юностью цветущей,
Склоняя их к любви, противной естеству,
В одних пленясь красой, дивясь их щегольству,
Другой за сметку мил, за доблесть высшей пробы,
Был у распутника к невинным вкус особый.
Тут много новых лиц, имен немалый ряд,
Которому расти и множить маскарад;
Идут посулы в ход, угрозы в изобилье,
Сменяет сводников жестокое насилье.

Мы столько видели, но вот еще позор:
С Нероном нашим в брак вступает Пифагор [154] Агриппа д'Обинье намекает на противоестественную связь Генриха III с его фаворитом Жаком де Леви, графом Келю, гибель которого на дуэли была тяжелым ударом для короля. Автор называет короля и его фаворита Нероном и Пифагором, который, по свидетельству Светония, был любовником императора. ,
Который, дни свои закончив на дуэли,
А с ними подвиги любовные в постели,
Владыку так сразит, что явит нам король
Страсть неподдельную и подлинную боль.
Вот новый договор, который по условью
Король и сводник д’О [155] Маркиз Франсуа д'О (1535— 1594), будучи фаворитом Генриха стал при нем суперинтендантом финансов, потом стал приближенным Генриха IV. своей скрепили кровью;
Мы скажем снова то, что заслужил Нерон:
«О если б твой отец, как ты, чуждался жен!» [156] В «Жизнеописаниях двенадцати цезарей» Светония приводится такое высказывание о Нероне: «Хорошо было бы жить на земле, если бы у его отца Домиция была такая же жена».
Мы видели уже, как спор ведут вельможи,
Чтоб с королем делить супружеское ложе;
Как наш король спешит укрыться в Олленвиль [157] См. комментарий 48. ,
Искал убежище Нерон за много миль,
Чтоб там сокрыть свой грех в кругу клевретов близких,
Среди своих Шико, своих Амонов низких [158] Антуан д'Англере Шико — придворный шут Генриха III. Пьер Амон — знаменитый каллиграф, учитель Карла IX, был впоследствии его секретарем. .
С Екатериной он расправился своей,
А с Агриппиною свирепой наших дней
Смирились короли, другую мать бесславят,
Родную Францию ножи сынов кровавят:
Сии змееныши у собственной земли
Десятки тысяч чад любимых унесли.
Сенеки древние тиранов той эпохи
И смертью тешили своей, как скоморохи [159] Знаменитый римский философ, драматург, государственный деятель Луций Анней Сенека (4 г. до н. э. — 65 г. н. э.) был воспитателем Нерона, по приказу которого покончил жизнь самоубийством. С его судьбой д’Обинье сравнивает печальные судьбы Пьера Амона и Пьера Рамоса, погибших во имя протестантской веры. ,
А самых пламенных, кто сокрушаться смел
О грешности владык, плачевный ждал удел,
Карал их тяжко век, в котором запрещали
Собратьям поверять заветные печали,
И безнаказанно в те дни никто не мог
Ни мыслить про себя, ни молвить под шумок.
Бледнеем, встретив тех, кто, притворясь гонимым,
Играет в нашу боль, чтоб все развеять дымом,
Как те лазутчики, кого латинский стан
Послал убежище просить у сабинян
Под маской истины и под личиной права,
Чтоб делу истины потом вредить лукаво [160] Здесь речь идет о тех, кто притворно сочувствуя делу Реформации, проникали в ее ряды как соглядатаи. .
Чтоб выжить, надобно скрываться всякий раз
От собственных ушей и посторонних глаз.
О чем я говорю? Косятся люди дважды
На тугоухий пень, безгласный камень каждый.
Так прятался наш стон в годину худших зол,
Когда его душил всесильный произвол,
Сковавший голос наш и память, чтоб в печали
Мы позабыли все и обо всем молчали.
Не унаследовал отцовских черт сей брат,
Лишь душу матери и материнский яд.