Эрих Ремарк - Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… [сборник]

Все в брызгах грязи, пешеходы,
Как мопсы, жмутся по углам:
То ад летит сквозь крик народа
И сеет хаос и бедлам.

Запаски в воздухе летают
И, к вящей радости дружков,
Как петли лассо, повисают
На шеях честных простаков.

Вопит старушка исступленно,
Но объясниться уж пора:
На сцену вышел страж закона,
Сам шуцман Краузе, ура!

– Для возмущенья нет причины, —
решил он, справедлив и горд. —
Никто не пострадал. Ведь шины —
Прекрасной фирмы «Контикорд»!

Ночами таксам снятся зайцы в поле,
И те, рыча тихонько поневоле,
В подушки утыкаются носами,
Забыв реальность в упоенье снами.
Лишь волк один, товарищ ночи верный,
На страже с нами бодрствует примерно
И лапу подает тебе как другу —
В надежде, что в ответ подашь ты руку.

Обрадовал меня твой свист короткий:
До вечера мок под дождем я кротко
И поджидал лису, тебе послушен, —
Уж вечер. Я устал. Мне отдых нужен.
А кактусы, что на окошке, знаешь,
Ты слишком часто все же поливаешь:
Красивы экзотичные растенья,
Но ты напрасно ждешь от них цветенья.
В аквариумах — жизнь. Там самки гупи,
Самцы вкруг них хвостами воду лупят
И пляшут шустро, весело, задорно,
И мига страсти ждут, любви покорны.

Уж макроподам бы пора плодиться —
Да больно холодна для них водица,
Но коль ее мы малость подогреем —
За дело уж возьмутся, не робея.
Столкни меня с колен, коль я мешаю.
Ты слышишь? Стонет ветер, завывая.
Вопросами тебя не стану мучить —
Сам развлеку историями лучше
О Джеки-Джеке — шимпанзе великом,
О Кингсли — льве стремительном и диком,
О марабу — что всех зверей хитрее,
О Рат-на-даше — йогов всех мудрее,
О том, как ветер парус надувает,
О стройной гейше, что в ночи рыдает,
О дивных кошках ласковых сиамских,
Об изваяньях жутких африканских,
О новых модах Бирмы и Китая,
Об опии, что нежно убивает,
О тьме ночей, о женских поцелуях,
О воле, что зовет и кровь волнует.
Быть может, там вдали, в краю рассвета,
И обо мне рассказывают где-то,
И женщины на миг припомнят все же
Меня — пред тем, как лечь с другим на ложе.
Мои там приключенья вспоминают,
Слова звучат — и тихо угасают,
И тихо растворяются в эфире —
Там, далеко вдали, в огромном мире.

Но нам пора ложиться. Очень поздно, —
Гляди, как высоко уж встали звезды!
Еще разочек выпусти, приятель, —
Иль буду, ночь скуля, надоедать я.

Ты думаешь, покину вдруг тебя я?
Ну, люди и самих себя не знают,
Судьбе своей в глаза не смеют…
Все свершено, и формы суть главнее!

Шторм грезит гаванью, а гавань — штормом,
Опасности милы лишь непокорным
Мальчишкам, что не знали бури воя, —
А волк морской мечтает о покое…

Все ж не клади толстух в постель с собою!

Зыбкой нежностью скованный и околдованный,
Будто светом мерцающим трубки неоновой…

Течет под сводом сердец, глубок,
Темный поток

Воздух ласков, как женская грудь.
Так красавица сорокалетняя,
Сентябрю подобная, страстью последнею

Предвидя зиму, лето стремится вернуть.

Под сводами сердец — любви собор. До срока
В нем Господа мы славим неустанно.
Но вечерня души — лишь свет одинокий да крестный
путь в тишине глубокой,
Мы знаем: смолкнуть пора божественному органу.

Что сердца свод? Сновиденьям — мост он,
Чтоб желаний рыцари ночь напролет
По нему вновь и вновь проезжали под звездами,
под флагами красно-желтыми, пестрыми,
Как наряды осенних рябинок-пажей у ворот.

Уходят, уходят из сердца навеки,

Исчезли вдали, как дым, в седой пелене тумана,
И светлым остался лишь смутный абрис лица,
Что чувств моих Монмартр

Перевернуло.

Должно быть, это и есть преданность.

Небеса окружили оградой.