Эрих Ремарк - Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… [сборник]

Прощай! Иду искать забвенья
Вдали. Теснит страданье грудь.
К чему рыданья, утешенья?
С ним счастлива, коль сможешь, будь!

Но знай: безлунной ночью стылой,
Когда в слезах проснешься ты
И не поймешь, что пробудило
Давно погибшие мечты;
Во тьму тревожно глядя, сникнув,
Уж не уснешь, тоску тая, —
Забытое тебя настигнет —
И снова будешь ты моя!

О, прежде чем навеки разлучиться,
Обнять в последний раз тебя, родная,
Взглянуть в глаза, что были столь лучисты,
И помолчать, тебя запоминая!

Позволь мне помечтать о счастье полном,
Которое б могло быть вечно с нами:
Как плыли б мы с тобой по бурным волнам
На корабле, украшенном цветами!..

Позволь же лишь на миг — тебя молю я —
Щекой прильнуть к руке твоей, родная,
Подставь свой алый рот для поцелуя
И… помолчи, меня запоминая.

Как ни гнетут весь день меня сомненья,
И суд толпы, и муки, и печали —
Один твой поцелуй сулит забвенье
Страданий всех, что днем меня терзали.

Пусть день сжигает жаром нестерпимым,
Палит и силы жить меня лишает —
Касание одно руки любимой
Мне силу и надежду возвращает.

Так пусть мои бессмысленны боренья —
Все ж счастлив я. Ведь знаю: на закате
Твоих прекрасных рук благословенье
Меня оденет в серебро объятий.

Был ветер, лунный свет, и ночь,
И скрип колес, и зов пути,
Когда бежали двое прочь,
Чтоб где-то счастье обрести.

И лунный свет сиял во мгле,
И женский плач звучал вдали —
Искали счастье на земле,
Да лишь погибель обрели!

Юности звенят колокола —
Внемлют звону горы и поля!
Солнце жизни клонится в закат —
Колокол умолк, как сном объят.
Но свершится путь мой — и в ночи
Колокол мне снова прозвучит.

Давно лишен я счастья слез отрадных —
Души не очищают больше слезы.
Мир, что казался ясным и понятным,
Давно разбит на тысячи вопросов.

С насмешливой иронией гляжу я
На жизни ход с его надеждой сирой —
Лишь в отрицанье радость нахожу я,
Смеясь и над собою, и над миром.

Но ты приходишь, словно ниоткуда,
И каждый миг тебе, наивной, — чудо,
И чистота твоя столь безмятежна,
По-детски совершенна и безбрежна,
Что яд мой исцеляет сила слов
Простых: «Мир — свет, и радость, и любовь!»

Я жизнью жил пьянящей и прекрасной,
С землей и небом целым был единым —
Но временами хлад тоски неясной
Лежал на сердце липкой паутиной.
Шептал вам о любви. На нежной коже
Ожоги поцелуев оставлял я.
Свет страсти до зари горел у ложа —
Но до конца и вам не доверял я.
Красотки пели светлыми ночами,
Лилось вино и хрустали звенели —
Но в час пирушки, окружен друзьями,
Был втайне чужд я общего веселья.
Звучал всечасно стон мне молчаливый —
И в вихре алом радости минутной
На дне бокала, стылый и тоскливый,
Лежал он вечно, как осадок мутный.
…Стон звал. Я брел по призрачным теснинам,
Сквозь пустоту вопросов без ответов —
И я увидел: горная вершина
Туманом одиночества одета!
Мир, что казался добрым и прекрасным,
На тысячи осколков вдруг разбился.
Рубин, что верой в жизнь сиял мне страстно,
В стекло сомнений тусклых обратился.
Но взор мой был и дерзостен, и ясен,
И радость жизни гордо я отринул:
Пускай гора крута, а путь опасен,
Достанет сил подняться на вершину!

Любовь к пантере черно-золотистой,
Горячей, дикой тайне жизни вечной, —
Смеясь, над бытием парил беспечно,
Играя лапой бархатно-когтистой.

Сокровище, алмаз мой! Но в тебе я
Все ж чуял ложь, исполненный сомненья, —
И разглядел в бредовый миг прозренья,
Изменчивый, коварный лик Протея.
Что ж, я нашел решенье, я не плачу:
Как две пантеры грациозно-злые,
Теперь играем на песке горячем.

Мы — часть игры опасной, но единой.
Любя, мы ненавидим. Стал, как ты, я —
Свободным, хищным и неукротимым!

О поезд, как сквозь шелк, сквозь мрак плывущий, —
Что спящие деревья пробуждает,
Но свет слабеет, меркнет, отступает,
И снова сон царит в древесных кущах.