Николай Доризо - Я сочинил когда-то песню

От доброты ли,
может быть,
своей,
А может, это просто мягкотелость,
Хотел иметь я
только лишь друзей,
Врагов
иметь
никак мне не хотелось.
Я добрым был,
я не гневил богов,
Я не по лесу шел —
по перелеску.
Но, не имея никаких врагов,
Я не имел
друзей
себе в отместку.
Хоть солона на вкус,
но дорога
Наука драки,
мудрая наука:
Начни с того,
что обрети врага,
А вместе с ним
ты обретешь и друга.

Я возвращаюсь
К юности минувшей
И говорю:
За все спасибо вам —
Той женщине,
Внезапно обманувшей,
Верней,
в которой обманулся сам.

Мой враг,
Спасибо говорю тебе я
За факт существованья твоего.
Я был без вас
Беспечней и добрее,
Счастливей был
призванья своего.

Вы
посылали
вызов на дуэли,
Вы
заставляли
браться за перо.
Вы мне добра,
конечно,
не хотели,
И все же
вы
мне принесли добро.

Не раз я был
за доброту
наказан
Предательскою завистью людской.
И все-таки
не вам ли
я обязан
Своею,
может, лучшею
строкой?

А все же
не апостол Павел,
К стопам
учителя
припавший, —
До наших дней
Христа
прославил
Пилат,
на казнь
его пославший.

Во скольких я
за жизнь
постелях спал!
Вот этот миг,
он словно нарисован, —
Да, это я,
белоголов
и мал,
Лежу
в кроватке,
сеткой зашнурован.
Спал
в комнате у бабушки
в углу
На сундуке
у печки покрасневшей.
Вповалку
под обстрелом
на полу
Я спал
в хатенке,
чудом уцелевшей.
Спал
лежа,
сидя,
стоя,
прислонясь
К чужой шинели
в толчее теплушки,
Спал
широко,
вольготно,
словно князь.
Придя с войны,
на шаткой раскладушке.
Я спал
на одеялах
в кишлаках,
В каютах спал
в авоськах-гамаках.
Я спал
на сеновалах соловьиных,
В Сибири —
в спальных коконах-мешках,
В Европе
спал я
на пуховиках,
На жарких
сытых бюргерских перинах.
Во скольких я
за жизнь
в постелях спал!
Рассвет.
Встаю с гостиничной кровати…
Перелистать
страницы одеял,
Пожалуй,
даже памяти не хватит.

Земля
тянула руки
к ним…
А дальше,
дальше что же было?..
В последний миг,
как вздоха,
им
Земного шара
не хватило.
Они, как памятники,
вдруг
На боевых постах
застыли.
Но их веселой речи звук
Еще звучит
в любой квартире…
Не праздник космос.
Космос — бой.
Да. Бой
с опасностью смертельной,
Где люди
жертвуют собой
В дороге этой
беспредельной.
Сыны родной своей Земли,
Путем
высоким,
звездным,
млечным
От нас навеки вы ушли,
Стал ваш полет
бессрочным,
вечным.
Летите за витком виток,
Три русских летчика —
Икара.
Так он плетется,
ваш венок —
Живой венок
земного шара.

Я потерял стихи.
В автобусе застрял —
И лучшие стихи
Сегодня потерял.

Я потерял стихи.
Таил
до срока
их
Не в книжке записной,
В предчувствиях моих.

За жизнь свою
таких
Не сочинял стихов.
Отвлекся
лишь на миг —
И нет
начальных слов.

То
близко
за плечом,
То
далеко
слова,
Хоть вспомнить бы —
о чем?
Да голова слаба.

Тот ключик,
ту строку,
Тот изначальный знак
Припомнить
не могу,
Убей меня,
никак!

Какой-то тяжкий бред,
Обидно мне до слез, —
Была строка
и нет.
Да что это?
Склероз!

Быть может,
та строка
Дороже
жизни всей,
Быть может,
жить века
Ей
в памяти людей.

Я ж потерял ее,
Когда
в толпе
застрял,
Я
может,
с ней
свое
Бессмертье
потерял!..

А вдруг
не в этот миг,
Бездумно
и грешно
Свой
самый лучший стих
Я
потерял
давно.

Среди забот людских,
Житейских передряг
Я
потерял
тот стих
И не заметил —
как.

Вот он мелькнул опять,
Как призрак
на пути…
Мне
век
его искать
И, может,
не найти.

О космос!..
В той далекой звездности
Я не был —
грешный и земной,
Но —
черт возьми! —
летали в космосе
Стихи, написанные мной.
Их Николаев
взял в ракету,
Чтоб на досуге почитать,
И двести с лишним раз
планету
Им выпал жребий
облетать.
На миг
явившись к нам по вызову,
Ответив
центру
на сигнал,
Он томик мой
по телевизору
Земному шару
показал.
Мой век,
не знающий предела…
Когда,
в какие времена
Случалось так,
чтоб залетела
Книжонка
в космос,
Хоть одна!
Пишу,
как будто сказку выдумал,
Как будто волю дал мечте,
Мне б даже Пушкин позавидовал.
Верней, не мне —
Той высоте.
В одном мое большое бедствие,
Одной встревожен я бедой —
Как мне добиться
соответствия
Моих стихов
с той высотой?