Шандор Петефи - Стихотворения. Поэмы

Пусть трусы бледнеют от песен моих —
Предчувствую я Революции вихрь!

И вот достиг я возраста мужского.
Весна счастливой юности ушла
И много песен и цветов душистых,
И много упований унесла,
И жаворонка звонкого, чьи трели
Меня будили с первым блеском дня.
Как темен был бы мир, мой светлый ангел,
Когда б не полюбила ты меня!

Нет в роще птиц, нет солнца в небе хмуром,
Туман над полем стелется сырой.
В пустые гнезда только ветер грустный
Еще заходит песню спеть порой.
Угасла жизнь в лесу моих мечтаний,
Редеет он, сухой листвой звеня,
Как темен был бы мир, мой светлый ангел,
Когда б не полюбила ты меня!

Звезду рассвета бледно-золотую
И серебро предутренней росы
Действительность рукою грубой стерла,
Как только день приблизили часы.
Удушлив зной, блуждают в небе тучи,
Растут заботы, жизнь мою тесня.
Как темен был бы мир, мой светлый ангел,
Когда б не полюбила ты меня!

Средь романтичных скал бурлил когда-то
Глубокий, темный, сладостный поток —
Поток тщеславья! День и ночь, бывало,
Его струей я наслаждаться мог.
Он не иссяк, но больше пить не жажду,
Пусть пьет другой, мечту свою пьяня.
Как темен был бы мир, мой светлый ангел,
Когда б не полюбила ты меня!

Сам от себя бегу я, но напрасно:
На мой народ с надеждою гляжу —
И вижу, как, безвольный, развращенный,
К смертельному идет он рубежу.
Сожму кулак, вскипает кровь, — и что же!
Лишь негодую, плача и стеня.
Как темен был бы мир, мой светлый ангел,
Когда б не полюбила ты меня!

Люби меня так пламенно, так нежно,
Как я люблю, даруй мне до конца
Тот свет, который в сердце вобрала ты
От благостного божьего лица.
Ты весь мой мир, ты вся моя отрада,
Звезда моих ночей и солнце дня!
Как темен был бы мир, мой светлый ангел,
Когда б не полюбила ты меня!

«Свист пуль кругом, бряцание клинков,
В зеленом поле заалелась кровь,
И твердь звенит от грома битвы той.
А где поэт? Все дома он, герой?

Ты для того ль отвагу воспевал
И для того ли ты сражаться звал,
Чтоб в дни, когда мы обнажили меч,
В своей берлоге, трепеща, залечь?»

Такие речи мир со мной ведет,
Он так и сыплет стрелами острот, —
Мол, мы его насмешками убьем!
А я смеюсь и мыслю о своем:

О люди слабые! Сегодня вот они
Клеймят меня, но близятся те дни,
Когда начнут кричать: «Хвала тебе!»
Ведь о людской я думаю судьбе.

Мне ничего не надо говорить,
И сам я знаю, где мне надо быть:
Здесь, выполняя миссию свою,
Я как в аду, не только что в бою!

Там, внизу, внизу в ложбине,
Тонет город в дымке синей.
Он на прошлое походит
И, как время, вдаль уходит..
Он рисуется в тумане
В образе воспоминанья.
Хорошо средь высей горных,
Высоченных, непокорных.
Здесь становятся на отдых
Облака в своих походах.
Я б вступал отсюда в споры
С звездами в ночную пору.
Там, внизу, внизу в тумане,
Смутном, как воспоминанье,
Я оставил мысль о доме
В шумном городском содоме.
Я оставил там заботы.
Я не выношу их гнета,
И когда они на шее —
Я, как камень, цепенею.
Я средь гор вздохнуть присяду, —
Трогать здесь меня не надо.
Для других отдавши годы,
Украду хоть день свободы.
Дрязги я внизу оставил,
Вниз, в туман обиды сплавил,
Гадости и все иное.
Здесь лишь радости со мною.
Здесь со мной два близких мира:
Милая моя и лира.
Женщина с душой ребенка, —
Вон жена моя сторонкой
Мотыльков с цветов сгоняет,
Рвет цветы, венки сплетает.
Вот она мелькнула тенью,
Вот исчезла на мгновенье,
Вот опять явилась, рея
Феей леса, горной феей.
Я ж стою в благоговенье
Пред красой миротворенья.
Трепетом своим и дрожью
Листья на сердца похожи.
Сонное их шелестенье
Мерно, как сердцебиенье.
Дерево большое с края,
Голову мне осеняя,
С важностью седого предка
Надо мною тянет ветку
И, благословив, как сына,
Ласково трясет вершиной.
Господи! Я чуть не плачу
В благодарности горячей.