Шандор Петефи - Стихотворения. Поэмы

Бог с тобою, жизнь ты холостая,
Не сердись, не вспоминай обид.
Завтра повернусь к тебе спиною,
Я тобой уже по горло сыт.

Уноси свой флаг в места другие,
Новые бойцы ему нужны.
Я сменил твой пестрый флаг на белый,
Этот флаг — платок моей жены.

Гусару на коня не сесть красиво так,
Как на телегу сел тот молодой батрак.
Он сено свез, свалил, сложил на чердаке,
На хутор едет он в телеге налегке.

Везут его волы, он смотрит молодцом.
Передний самый вол шагает с бубенцом.
Редчайший бубенец! Так звонок он в пути,
Что мог бы где-нибудь за колокол сойти.

Кричит батрак волам: «Вперед, волы, вперед! —
И правою рукой с телеги кнут берет.
Берет с телеги кнут — сажени три в длину —
И хлещет им волов: — А ну, волы! А ну!..»

А девушка в саду полола в этот час,
И парень подкатил к забору в самый раз.
Она, и не взглянув, по звуку поняла —
Чей это кнут и чья упряжка подошла.

И девушка в саду обрадовалась так,
Что вырвала цветок, а вовсе не сорняк.
А если вырван он, назад не посадить.
И парню тот цветок пришлося подарить.

А парень — что ж сказать? Не мог он, молодой,
Подарка не принять от девушки такой, —
От девушки такой, что как цветок сама
И что совсем, совсем его свела с ума.

И гордо свой цветок он к шляпе прикрепил,
В телегу снова сел и дальше покатил.
На хутор держит путь и, торопя волов,
Как жаворонок он заводит песнь без слов.

Поет батрак о том, что в сердце он берег,
Что чувствовал давно, а высказать не мог.
И песня так звучит, что — видно по всему —
Все жаворонки здесь завидуют ему.

За горами синими, в долине,
Жить ты будешь, милая, отныне,
Будешь жить под кровлею одною
С мужем, осчастливленным тобою.
Уведу тебя, мой друг, далеко,
Все к востоку поведу, к востоку,
Уведу в Эрдей тебя, в селенье,
В романтичное уединенье.
Дни счастливые пойдут за днями,
Ибо лишь природа будет с нами,
Славная, сверкающая вечно
И тобой любимая сердечно,
Потому что лгать она не станет,
Не предаст она и не обманет,
Не поранит и не покалечит,
А добру научит и излечит.
Будем жить от света в отдаленье,
И не шум его, а отраженье, —
Только эхо шума мирового, —
Вроде гула дальнего морского,
Будем слышать. Снов он не развеет,
А, напротив, новые взлелеет.
О цветок единственный! С тобою
Мы помчимся над большой землею.
В той пустыне мира, дорогая,
Выучу заветные слова я.
Их сказать стремлюсь уже давно я —
Милой назову тебя женою.

Вот в горах пасется серна,
Щиплет мох она у скал;
Вот орел несется к солнцу
И в лазури с глаз пропал;
Вот в листве зеленой рощи
Птичья армия поет,
И змея среди деревьев
Извивается, ползет;
Страус глупой головою
Зарывается в песок;
С сатанинскими слезами
Крокодил в тростник залег;
Тут копается гиена,
Будто труп в земле зарыт;
Там — кровавыми глазами
Разъяренный тигр глядит…
Где же лев? Куда девался?
Он охотником сражен?
Иль, быть может, в дальних странах
Заблудился где-то он?
Этот лев не заблудился,
Хоть и любит он бродить!
Не убит он! Не убили!
Он не даст себя убить!
Но сражался он жестоко,
Победил он в той войне
И, чтоб новых сил набраться,
Отдыхает в тишине.
Отдыхает лев усталый
Там, где пальмы зелены…
Отдыхаю, лев усталый.
На груди своей жены!

Я разразился б хохотом,
Раскрыв до боли рот,
Я хохотал бы бешено,
Да стыд меня берет.
Я думал, что я умница.
Какой нелепый бред!
Такого простофили
На свете больше нет.

Туда, сюда, как щепку,
Бросала жизнь меня.
Как жаждал я покоя,
Безветренного дня!
И что же я придумал?
Женился, господа…
Женитьба и спокойствие —
Какая ерунда!

Друзья мои тревожно
Шептались меж собой:
«Вдруг вместе с ним отправится
И лира на покой!
Чтоб листья шелестели,
Ведь должен ветер дуть,
И в штиль, как листья чуткие,
Молчит поэта грудь».