Шандор Петефи - Стихотворения. Поэмы

А чтоб вор меня не грабил, —
Эх, провел я подлеца! —
Отдал в первом же трактире
Грош мой за стакан винца.

Пусть теперь наскочит жулик,
Пусть хоть грош отыщет он,
Я ему в награду тут же
Отсчитаю сотню крон.

Но не вор в карман мой лезет,
Шарит ветер мокрый там.
Брось ты, ветер, эти штучки,
Право, шлепну по рукам!

Шутка шуткой, а погоду —
За разбой бы да под суд!
Ливень, холод, снег да ветер —
Одного четыре бьют!

И босой по лужам еду,
Впрочем, этак лучше мне:
В сапогах сегодня плавать
Мокро было бы вдвойне.

Так пускай хохочет ветер
Оттого, что я промок.
Он когда-нибудь мне тоже
Попадется на зубок.

Бог пошлет мне мастерскую
С теплой печью, в два окна,
Будет в ней светло и чисто,
Будут дети да жена.

А тогда уж, если ветер
Взвоет у моих окон
Засвищу ему я в рожу,
Чтоб со злости лопнул он.

Мое живое солнце золотое!
Не обижайся, если иногда
Я хмур и мрачен. Даже пред тобою
Я не могу веселым быть всегда.

Утешься тем, что в тяжкие минуты
Приносишь огорченья мне не ты.
Виновницею этой скорби лютой
Ты быть не можешь, ангел доброты!

Меня совсем иное нечто гложет,
Глаза подергивая серой мглой.
Недобрый некий дух меня тревожит,
Ко мне ночами ходит демон злой.

Напрасно умоляю: «Не преследуй!»
Он к этим просьбам остается глух.
Я знаю, вечным наважденьем бреда
Ко мне являться будет этот дух.

Едва я, как пьянящего напитка,
Касаюсь чаши радости, как вдруг
Уж тут как тут мой посетитель прыткий —
И чаша мигом падает из рук.

Былое — вот тот призрак окаянный,
Воспоминанье — вот как звать его.
Лишь горький рок мой мог придумать спьяна
Такую казнь, такое колдовство.

Теперь ты знаешь, под каким я игом.
Хотя в другое время я не трус,
Чуть шаг минувшего заслышу, мигом
Бесчувственнее камня становлюсь.

Не говори со мной в часы унынья.
Тебя я в это время не пойму.
Дай без следа исчезнуть чертовщине,
Я сам воспряну и рассею тьму.

Вот сон какой мне временами снится.
Пока мне снится этот страшный сон,
Не верю я, что это небылица, —
Так част и так правдоподобен он.

Бывал на службе я у Марса,
И к Талии я нанимался…
Меня любили, уважали:
То сам сбегал, то в шею гнали.

То босиком блуждал я где-то,
То покупал себе карету;
То чистил людям сапоги я,
То мне их чистили другие.

Страдал от голода и жажды,
Глотал я корки не однажды,
Зато порой имел я счастье
Купаться в молоке и масле!

Порой постелью средь дубравы
Служили мне сухие травы.
То снова над моей постелью
Шелка алькова шелестели.

Перед слугой аристократа
Я шляпу поднимал когда-то,
Но и надменные вельможи
Передо мной склонялись тоже.

Служанка под руку со мною
Пройти стыдилась. Но иное
Настало время: стал приятным
Я важным дамам, самым знатным.

Ходил я в драгоценном платье,
Ходил с заплатой на заплате —
С зеленой, с желтой, с синей, с красной…
О, боже! Жизнь пестра ужасно!

Милая, ты написала
Мне прекрасное письмо.
Это след ума немалый,
Прямодушие само.

Пишешь, — я тебе дороже
С каждым часом, но, дружок,
Веришь ли, мороз по коже
Пробежал от этих строк.

Пролегла на лбу морщина —
И она как след ножа.
В этом ты, мой друг, повинна, —
Я читал письмо, дрожа.

То письмо — как куст на грядке,
Под которым спит змея.
Не найду ее, но в пятки
Был тайком ужален я.

Объясни мне: неужели,
Друга за любовь казня,
С умыслом или без цели
Оскорбила ты меня?

И рукою той же самой
В сердце всажен мне кинжал,
От которой я бальзама
Исцеляющего ждал.

Звал тебя я, утопая,
Руку помощи подать.
Подошла ты, но не знаю, —
Чтоб спасти иль вглубь загнать?

Приходи, рассей сомненья,
Иль безумья не сдержу,
И себе о скал каменья
Голову я размозжу.