Шандор Петефи - Стихотворения. Поэмы

Редко плачу я, но ныне
Слезы на глазах блестят.
Эти капли росяные
Что сулят? Рассвет? Закат?

Чем была ты, слава венгров?
Только яркая звезда,
С неба павшая на землю,
Чтоб угаснуть навсегда?

Иль крылатая комета,
Что, свершив урочный круг,
Чрез века вернется снова,
Озарив все небо вдруг?

Пустыня словно темя
У старца короля:
Травинки-волосинки
Едва родит земля.

Зеленою короной
На дряхлой голове
Дуб высится. Столетья
Шумят в его листве.

Легла бродяжка-тучка
На скалы перед ним
И молвила устало:
«Давай поговорим.

Поведай, дуб высокий,
Что в жизни пережил!»
И вот о чем с бродяжкой
Тот дуб заговорил:

«На романтических горах вдали
Мои счастливцы пращуры цвели.
Могла ветвями небеса достать
Красавица лесная — наша мать.
И вот в нее влюбился горный вихрь.
Но мать сказала: «Ты мне не жених!»
И он решил — вот подлость какова! —
Ей мстить и мстить, пока она жива!
Так он клялся. А я висел среди
Других семян у мамы на груди.
И вот сорвал он всю семью семян,
Тот мстительный и страшный ураган;
И злобствовал он, семечки гоня… …
Пустыня эта приняла меня.
Я вырос здесь. И множество веков
Я пережил. Вот мой удел каков.
Жизнь долгая тягуча и скучна:
Взгляну вокруг — везде печаль одна.
Гляжу кругом и не могу понять,
Где братья бедные мои, где мать.
Порой приходят странник, пилигрим,
Я, чем могу, помочь стараюсь им.
Тот, кто приходит в знойный летний день,
Здесь получает благостную тень,
А кто зимой придет под сень мою,
Тому я хворост для костра даю,
А кто охвачен скорбью мировой —
Тот вешается под моей листвой.
На этом кончу. Тучка, убедись,
Насколько небогата эта жизнь!
Уж поскорее бы покончить с ней!
Ведь даже вихрь — он всех на свете злей,
О, этот вихрь — мой самый лютый враг,
Со мною он не справится никак.
Напор веков я выдержал, герой!
Но знаешь ли, кто справится со мной?
Червь, жалкий червь, здесь, в собственной груди!
Обидно же! Сама ты посуди!
О боже! Что же ты, создатель наш,
Поблагородней смерти мне не дашь?»

Так плакал дуб. А тучка
Лежала между скал,
Сочувственно внимая
Всему, что дуб шептал.

Разжалобилась тучка,
И молнию взяла,
И, в дуб ее метнувши,
Сожгла его дотла.

Но почему же всех мерзавцев
Не можем мы предать петле?
Быть может, потому лишь только,
Что не найдется сучьев столько
Для виселиц на всей земле!

О, сколько на земле мерзавцев!
Клянусь: когда бы сволочь вся
В дождя бы капли превратилась —
Дней сорок бы ненастье длилось, —
Потоп бы новый начался!

Я сплю, но будто и не спится мне,
Я бодрствую, но что-то снится мне.
Дробит свой свет свеча унылая,
Как будто где-то над могилою
Дрожат огни — гниенья спутники,
И я не смею протянуть руки,
Чтоб их поймать… Я без движения
Лежу в постели. Привидения
Встают вокруг меня ужасные,
Их отогнать стремлюсь напрасно я:
Зажмурюсь, но о них же думаю.
Что за чудовища угрюмые!
Вот из канавы встал кладбищенской
Мертвец, грызя свой посох нищенский.
И зубы у него ломаются,
И кровью давится, и мается,
А все ж грызет в ожесточении…
Вот на скамейке для сечения
Лежит цыган… секут, дерут его,
Летит от истязанья лютого
С худого тела кожа клочьями,
Рычит он псом, молчать невмочь ему…
А там? Что это? Башня строится
Иль великан в могиле роется?
Нет, не в могиле он копается!
Колодец роет он. Валяется
Близ призрака ведро огромное,
Чтоб черпать крови влагу темную.
А вот мальчишка обезглавленный
Кричит судьбе: «Ты вор отъявленный!»
И голову он отсеченную
Швырнул судьбе в стекло оконное.
Вот виселица. А повешено —
Дитя! А мать хохочет бешено:
«Ой, дитятко, ты ноги свесило!»
Вцепилась в них и пляшет весело.
Вот девушку я вижу. Снится мне:
Спят жабы под ее ресницами,
И страшен нос ее, оседланный
Кровавой крысою ободранной,
А волосы — как черви длинные.
В объятия полузмеиные
Безрукий человек берег ее…
Так, лихорадочно работая,
Родит мое воображение
Неистребимые видения.
Мир спит. Я бодрствую с опаскою
И в темноте зубами лязгаю.