Зинаида Миркина - Хождение по водам

Я с тобой делюсь весною,
Этой сине – голубой
Просиявшей глубиною
Я сейчас делюсь с тобой.
Эти оклики синицы,
Этот в сердце бьющий свет.
Если этим не делиться,
То весны на свете нет.

Синева, синева, синева!..
И уже не болит голова.
Окунусь с головой в синеву
И пойму, для чего я живу.
Чуть качнулась сосна надо мной.
Я живу, чтобы слиться с сосной:
Я живу, чтоб, объятья раскрыв,
Слиться с тем, кто воистину жив.
Будь то дерево, белка, птенец,
Или сам бесконечный Творец.

Я слишком много говорю с Тобой?
Да столько, сколько дрозд или синичка.
Подходит к сердцу волн Твоих прибой,
И сердце начинает перекличку.
Проглянет тонкий луч сквозь облака,
Прикажет – пой! – Ну как не подчиниться?
Но от себя – ни слова, ни звучка, –
Вот точно также, как у певчей птицы.

Вглядеться в дерево, вглядеться в ель
И, может быть, забыв своё же имя,
Иметь одну единственную цель:
Вглядеться в них и следовать за ними.
И вдруг увидеть, не унявши дрожь,
Что перед нами – Божия икона,
Что эти ель, сосна и мелкий дождь –
Проводники в родимую бездонность.

А тишина осенняя
Как нота изначальная –
Застывшее мгновение,
Незыблемость зеркальная.
Как жизнь бы ни коверкала,
Есть гладь незамутнённая, –
Встань перед этим зеркалом,
Замри перед иконою.

А истина есть проблеск золотой,
А истина есть красота земная,
Кто истину разделит с красотой,
Тот ни о той, ни о другой не знает.

Закатный свет над соснами разлит.
Закатный свет преображает лица.
А истина лишь потому молчит,
Что ей в словах никак не уместиться.

А осень, осень ворожит…
Так тих и чуток день осенний,
Так он душе сейчас открыт,
Что просит только истонченья.
Лист за листом, лист за листом…
И в этом медленном полёте,
В сиянье тускло-золотом
Почти исчезновенье плоти.
Как будто бы открыт сейчас
Проход сквозь все земные стены.
И завораживает нас
Сиянье сути сокровенной…

Облака висят над лесом,
Тяжелеют облака.
Полнит их блаженным весом
Невесомая рука.
Разливает волны света
Чудо мартовского дня.
Как люблю я руку эту,
Сотворившую меня!

Белый снег над мирозданьем.
Снег окутал дерева.
Это Божие молчанье
Покрывает все слова.
Скрылись пики гордых башен.
Всё всему равно сейчас.
Над безумным миром нашим –
Тишина Господних глаз.

У Творца есть свидетелей много:
Заходящего солнца накал,
Ель с сосною – свидетели Бога,
Только кто их свидетельству внял?
Как слабы и растеряны все мы!
Как нам трудно пробиться сквозь ад…
Боль кричит, а свидетели немы.
А свидетели только глядят.

Был ли Бог в сём мире или не был?
Он невидим. Рядом – нет, как нет.
От Него осталось только небо,
Море, лес и этот долгий свет.
Этот взгляд, который не погашен,
А над мирозданием разлит
И с душою бессловесной нашей,
С нашею незримой говорит.

О, сколько боли, сколько горя!
Как трудно жить, сквозь ад бредя…
Но шелест леса… ветер с моря…
Но шум июльского дождя!..
Как ни моли, как ни усердствуй,
Не проломить глухой стены.
Но этот зов сквозь всё – с бессмертной,
С иной, с родимой стороны…

Синело небо надо мной.
Чуть-чуть шуршала хвоя.
И жизнью я жила одной
Сберёзой вековою.
Не умещаются в слова
Небесные полотна.
Жила я час, жила я два,
А, может быть, бессчётно.
Не знающий размеров храм
Приоткрывал мне двери.
Жизнь начинается лишь там,
Где счёт уже потерян,
Где каплют с кончика листа
Чуть блещущие слёзы
И где стирается черта
Меж мною и берёзой…