Октавиан Август - Поздняя латинская поэзия

Ты мне по крови не брат, но близок не менее брата,
Максим, и я о тебе в песне надгробной пою.
Муж моей сестры, недолгим ты спутником был ей:
В самом расцвете лет ты ее сделал вдовой.
5 Этот коснулся удар не только семейства и дома —
Больно почуял его и бурдигальский сенат:
Был при тебе он силен, болезнью твоей обессилен,
После же смерти твоей всем завладел Валентин. [56] Валентин (бурдигальский) — лицо неизвестное.
Ах, зачем увела тебя смерть, достойнейший Максим,
10 Сына и внуков не дав в юном увидеть цвету?
Нет! если только дано провидеть грядущее теням,
Предвосхищая судьбу, — радость твоя при тебе!
Больше того: ты вдвойне и втройне наслаждаешься ею —
Дольше предчувствие в нас, чем совершения миг.

Верия, ты мне — сноха, но ты мне — как дочь дорогая,
И о тебе я сложу эту прощальную песнь.
Честность твоя, прямота, красота, достославная верность,
Нравы примерной жены, руки, прядущие шерсть, —
5 Чтобы воздать им хвалу, твой прадед Евсевий с женою
Были должны бы подать голос из мира теней.
Нет его, старца, в живых; но все, что сказать бы хотел он,
Он из-за гроба моим препоручает словам.
Слушай, племянница, плач, которым тебя провожает
10 Тот, чей племянник, твой муж, ныне остался вдовцом!
Мало Арборию ты по себе оставляешь отрады:
Даже смотреть на детей больно отцу без тебя.
А чтобы ваша любовь и по смерти жила, он поставил
Рядом твой саркофаг с опочивальней твоей:
15 Там, где свадьба была, теперь погребальное место,
Чтоб оставалась женой, а не покойницей ты.

Пускай же и над тобою
Прозвучит печальная песня,
Племянник, сестрой рожденный,
Чьи зрелые дарованья
5 Немало стяжали славы.
Но здесь похвале не место,
А только воспоминанью.
Моя и Дриадии гордость!
В твои цветущие годы
10 Ты сражен завистливым роком,
Не давшим развиться плоду
Ума, и слуха, и слова, —
А был ты и добр и сметлив,
Проворен, хорош собою,
15 Быстр словом и звучен слогом.
Так прими, по завету предков,
Приношенье плачевных жалоб,
С которым к твоей могиле
Приходит твой скорбный родич.

Если ты любишь веселье и смех, а печали не любишь,
Если не хочешь внушать или испытывать страх,
Если не строишь засад и не гонишь погонь за врагами,
А по добру, по уму честно и кротко живешь, —
5 То приходи, чтобы мирную тень безмятежного Санкта
Ласковым словом почтить с благожелательных губ.
Долгую службу он нес, ни в какой не замешанный смуте,
И рутупийский при нем цвел и блаженствовал край. [57] Рутупийский край — британский (см. выше).
Восемь десятков лет он прожил, спокойно старея,
10 И ни в едином году не было черного дня.
Так помолись же о том, чтобы Санкту, блаженному в жизни,
Точно такой же удел выпал и в мире теней.

И Пудентилле скажи прощальное мирное слово
Всяк, кто умеет ценить доброе имя и честь.
Знатность, хозяйственность, толк, красота, веселость и скромность —
Все сочетала она, будучи Санкту женой.
5 Чистой жизни завет соблюдала она непорочно,
Дом держала в руках, мужу давая досуг,
И не бросала в укор ни резкого слова, ни взгляда,
Что предоставил жене с домом справляться одной.
Даже и смерть повстречав молодой, была она рада,
10 Что остаются в живых сын и возлюбленный муж.
Кровью она и душой сестра моей милой Сабине,
А потому я и сам звал ее просто сестрой.
Вот и теперь, обращаясь умом к успокоенной тени,
Я Пудентиллу хочу любящим словом почтить.

Не оставайся и ты забытым в моем поминанье,
Юный Талисий, на чью славу надеялась мать.
Смерть подсекла тебя в ранние годы цветущего века,
Хоть и успел завести ты и жену и детей.
5 Это судьба торопила тебя, чтоб отец твой при внуках
Меньше скорбел, что угас рано скончавшийся сын.

Мало был я знаком с тобою, Аттусия, в жизни,
Вовсе я не был знаком с добрым супругом твоим,
Но ведь недаром была ты родною сестрою Сабине,
И не напрасное нас, Регул, связало свойство.
А оттого моему имена ваши дороги сердцу:
Пусть же они прозвучат в этих печальных стихах!
Знаю, что ваши могилы — в далеких сантонских пределах,
Но и до них долетит эта надгробная песнь.