Зинаида Миркина: Нескончаемая встреча

Крик оборвался. Стон затих.
Смерть глушит крик и всплески тушит.

Как может вдруг не стать живых?
Как может смерть пробраться в души?!
…
А где-то облако ложится
В домов густеющую тень.
Плывет, покачиваясь, птица
На крыльях, медленных, как день.

До края неба доплывает,
До края света – до темна —
И молча крылья предлагает
Душе, застывшей у окна.

Простор, напившись тишиною,
Чуть дышит, облако клубя.
«Ты можешь плыть и плыть за мною,
Все удаляясь от себя.

Сюда, на Запад, по потоку
Зари – в невыносимый свет.

Смерть чуть видна, смерть так далёко…
Есть только ты, а смерти – нет…»

Так вот откуда всходят звуки
Колоколов, хоралов, месс!
Встает стоглазый и сторукий,
Высокий, как молитва, лес!

Так вот откуда всходят шпили
И начинается прибой
Живого Духа, всплеск воскрылий,
Пространства свиток голубой.

Каким путем – коротким, длинным —
Как я пришла в твои поля?
О неоткрытые глубины
Обетованная земля…
…
Как? Как мне жить?
Ответь мне, Таня.
… (Погасли света острова.
Как страшно далеки слова!
Как близко и легко молчанье.)
– Тебе со мною тяжело. Но мне —
Мне трудно. Жить почти невыносимо.
(Лишь только кромка над землей в огне.
А мир в дыму, в лиловых волнах дыма.)

– Мне кажется порой, что жить преступно
Где хочешь – дома, даже на лугу,
В цветах, в траве – бьет в ноздри запах трупный
Нельзя дышать. Да, – нечем. Не могу.

(А ночь, как море. Водоем глубокий.
От собственной безмерности темна.
В ней тонут судьбы, затонули сроки
И тишью захлебнулись времена.)

– Послушай, Павел… Тихо как, послушай…
И если я могу тебе помочь,
Так помолчим. Пусть ночь втекает в душу
Ночь больше нас, и больше знает ночь.

– Ночь знает? Что? Ночь зачеркнула
Все, что я знал. Сквозь жизнь – черта.
И только нарастанье гула
И только эта пустота,
Наполненная всем…

Что-то есть, что-то ждет, что-то вправе
Командором пожаловать в дом:
Мы без ног, мы без тел, – но раздавим!
Мы без глаз, но найдем и сомнем!
Этот марш, этот топот безногих,
Тех, кого не объять и не счесть,
Этот крик безголосых: С дороги!
Точно что-то… ну да, что-то есть
Вправду есть. Эта сила иная,
Этот шепот и гром – этот бред —
Это есть. Ну а я?
Я не знаю,
Я не знаю, я есть или нет…
Ночь… Ты ночью на звезды глядела.
Ну, а мне не тепло у огня
Звезд твоих. Мне до них нету дела
Точно так, как и им до меня.

До всех этих мельчайших и крупных
Фонарей, понатыканных в мгле, —
Красоваться над нами преступно,
Как преступно ходить по земле

Нам над мертвыми.
– Господи, Павел,
Но ведь мертвые вовсе не там.
Ты всех мертвых как звезды оставил.
Вот они и кричат по ночам.

– Я оставил?!
Ну да, ты на тризне
Вечно пьешь, а на жизнь нету сил.
Ну, а мертвым… Им надобно жизни,
Той, которую ты не вместил.
Ты все ждешь катаклизмов, Мессии,
Мне ж довольно шуршанья листвы.
Для меня мертвых нет, все живые,
Для тебя все живые мертвы.
А ведь это так тихо, так просто
Быть живым… Знаешь, с травкой любой
Я сама проросла над погостом,
Замолчала сама над собой.
Да, сама – сквозь могильные плиты,
С той березой до самых небес.

Нет, не умер ты вместе с убитым
И с воскресшим еще не воскрес.
…
Выжат, выдавлен, размолот.
Но ведь есть же за окном
Люди, лица, камни, город.
К черту этот тихий дом!

Бег рекламы, бег трамвая —
Синий, желтый, красный свет…
Пусть мелькает, пусть мелькает —
Было – нету, было – нет.

Все быстрее и быстрее…
Как чудовищно легки:
Драмы, песни и идеи,
Ультра-новые стихи…

И картины и портреты…
Раз – готово, два – лови!
Было – нету, было – нету —
Погоди, останови!

Было – нету… – Нету силы…
Да уйми же этот пляс!
Сделай так, чтоб что-то было
Хоть бы на день, хоть на час.

Я не знаю – камень, кошка,
Площадь старая, вокзал…
Эти грустные окошки,
Как усталые глаза…
…
– Может мы, как тени кружим
Возле старого окна.
Там, где жили наши души,
Там, где были мы сполна.

Мы стояли против вала.
Вихрь – а в нем душа – гола.
Нас стихия обвевала.
С нами ровнею была.

Люди, боги или черти,
Но уж только не скоты,
Мы, просоленные смертью,
Были, видишь ли, – чисты.