Зинаида Миркина - Нескончаемая встреча

Мы все на берегу друг друга,
И каждый дамбой отделен
И замирает от испуга
Вступить в текучий чей-то сон…

Мы наяву, мы все на суше.
А там внутри, во влажном сне
Там только дух, там только души
Плывут в прозрачной глубине.

Здесь все нетронуто, все так,
Как было до всего на свете.
И старики мы или дети
Неважно. Ведь такой пустяк
Наш возраст. Несоизмеримо
Все то, что мог заметить глаз,
С клочком рассеянного дыма —
С Дыханием, родившим нас.

Здесь нет еще людей, и потому так много,
И потому моря бездонной тишины…
И между мной и Мной, между душой и Богом
Все настежь – ни одной стены.

Здесь нет еще людей и потому качанье
Безлиственных ветвей доносит мне опять
Тот позабытый ритм, то самое Дыханье,
Которое смогло из глины нас создать.

И – ни борьбы, ни слов, – нет нашей преисподней,
А только лишь один безмолвный райский сад.
Здесь нет еще людей, и потому сегодня
Господь меня творит, как сто веков назад.

Я знаю, что стихи живут в соседстве с Богом.
Их как листов в лесу, – их бесконечно много.
Как ласточки, они мелькают на свободе,
Как ласточки живут, – свободно и легко.
Не я ищу стихи, они меня находят,
Но если я ушла не слишком далеко.

Там где-то меж берез и сосен,
В лесу за тридевять земель
Живет сто лет, сто зим, сто весен
Одна заброшенная ель.

Чего-чего с ней ни случится…
Непредсказуем и дремуч
Лес… То на ветку сядет птица,
То спустится закатный луч.

И день за днем, за летом лето
Благодарить хватает сил
Того, кто, спутав все приметы,
Её заброшенностью этой,
Как высшим счастьем, наградил.

Бушующий девятый вал
Весны, всю эту святость мая, —
Все это Моцарт понимал
Так, как никто не понимает.

Все это многоцветье крыл,
Все дуновенье многотравья, —
Все это Моцарт нам дарил. —
За это он и был отравлен.

Все слезы счастья, счастье слез, —
Все, до чего нам не добраться,
Он это с неба к нам принес, —
За что и лег в могиле братской.

И все же с каждою весной,
С минутой каждой многокрылой.
Ах, Моцарт, Моцарт, в миг иной
Встают живыми из могилы…

Я шла и шла. Как будто путь знаком —
И все-таки совсем неузнаваем.
Кем я была? Оторванным листком?
А, может, заблудившемся трамваем?

Холодный ветер, словно одурев,
Хлестал и выл, навязчив и несносен.
Я заблудилась между трех дерев,
Меж трех знакомых от рожденья сосен.

И все кружилась и кружилась мысль,
И не было ни воли, ни покоя.
И вдруг я услыхала: оглянись…
Да оглянись, ну что ж это такое?

Какой-то властный, очень тихий звук
Прорвал волну мучительного гула
Так внятно, так отчетливо… И вдруг,
И вдруг я в самом деле оглянулась.

И увидала дерево. Ну да, —
Передо мною дерево темнело.
С намокших веток капала вода,
И был весь мир непостижимо целым.

Сплетенных сучьев тонкие кресты
И этих веток никнущие плети…
О, Господи, да неужели Ты?!
Как это вдруг Ты сердцу стал заметен?

Всего один нечаянный наклон,
И все, и – в небо линия прямая…
С тех пор я вечно говорю: вот Он,
А на меня глядят не понимая.

Когда не замечаем сами
Себя в огромном гулком храме,
Как зачарованные дети, —
Нам Бог становится заметен.

И так просторно, так высоко,
Как будто ни границ, ни срока,

Вот так, как было до начала,
Так, будто нас уже не стало.

Нет больше смертных, нет убогих,
Нет жалких… Где же мы?
Мы в Боге.

О, майская зелень!
О, нежность Господня!
О, как посветлели
Пространства сегодня!