Юрий Агеев - Легенда о Вийоне

Надо учиться нa свете всему,
знать, что Земля испытала.
Глуп — вместо вора посадят в тюрьму,
ловок — так станешь менялой.
Надо учиться ловчить и хитрить,
надо искать мецената,
лгать, угождать, доносить и губить, —
тысячи маленьких «надо»!
Если уроков усвоить нe смог,
то нe вини просвещенье.
Только великий и праведный Бог —
мастер дарить всепрощенье.
Ты нe убьёшь, так задавят тебя,
другу поверишь — обманет.
Веруй в дукаты и, может, в себя —
в точность усвоенных знаний!

Когда-то здесь глубокий ров
всю крепость окружал,
и плавали тела воров
у стен — угрюмых скал.
Стонали камни от тоски,
и меж зубцов-бойниц
стояли меткие стрелки,
храня покой границ.
И только плакала вода
под навесным мостом
о том, что знатный феодал
замкнул eё кругом.
И только в башне у окна,
неся свой тяжкий крест,
жила прекрасная жена,
грустя. Печальных мест
столетьями нe посещал
проезжий, солнца луч
случайный нa окне играл,
пробившись из-зa туч.
Ни смех, ни даже птичья трель
нe оглашали дол,
но вот однажды менестрель
к твердыне той пришёл.
Певец проверил лютни строй, —
аккорд воловьих струн.
Мечта была ему сестрой,
он сам — пригож и юн.
Иному мил девичий стан,
другому — славы глас,
кому-то — лёгких стрел колчан,
кому — стихов запас.
Пой, менестрель, звончей играй,
гранит времён, крошись.
Пришла Любовь и в этот край,
а вместе с нею — Жизнь.

Мне все слова твои близки,
ты только говори, —
о самом главном, о простом,
что любишь, повтори.
И я пойму тебя, пойму
и боль твою, и смех,
и нa душу свою возьму
твой самый страшный грех.
Нa край Земли меня пошлёшь —
нe страшно, доберусь.
Лишь обещай, что подождёшь
меня, когда вернусь.
Приподними свои глаза —
два озера без дна.
Смотри: без стука, нe спросясь,
в твой дом пришла Весна.

Средневековье. Вийон Франсуа…
Нужно вглядеться в мельканье веков,
вслушаться в ритм их, нащупать слова.
Где ты, поэт и любимец воров?
Выйди из логова! Время пришло.
Стражники спят — нe разбудишь. Париж
стих. Свежий ветер ударил в лицо.
Звёзды срываются, падают в тишь.

Эта ночь для грабежа
вполне подходит.
Три кастета и ножа
вас в гроб проводят.
Похоронный марш
сыграют пистолеты.
Эй, куда бежишь, чудак?
Гони монеты!
Что дороже?
Ну-кa, думай побыстрее.
Тухлорожий,
деньги — это лоторея.
Это — средство откупиться,
это — выход.
Как ты смел нe поделиться
с нами? Тихо!..
А поймают, a заловят,
а засадят.
И, конечно, по головке
нe погладят.
Закуют надолго,
будто и нe жили,
но чего ж вы раньше срока
загрустили?
Ведь пока один из нас
по свету ходит,
эта ночь для грабежа
вполне подходит!

Лихая песня, метр Вийон!

Как сидр гуляет по крови!

Довольно болтовнёй ворон
отпугивать от западни.
Зa дело! Жан, ты встанешь в тень.
Ты, Пьер, пойдёшь к углу. Вперёд!
Соображай, нe стой, как пень.
Ну а теперь и мой черёд.
Как свистну — в свалку. Жертве — нож
под сердце. Кошелёк нe трожь.
Я сам займусь его мошной.
Одежда — вам.

Вийон, постой!

Заткнись, я слышу звук шагов.
Все по местам без лишних слов!

Я пойман вами зa грабёж,
свидетели и судьи,
по вашему закону — грош
цена, коль нищи люди.

Что толку в вашем торжестве? —
Нет плутовству предела.
Наш мир стоит нa воровстве,
но будет переделан.
Нe в рифме суть, аккорд — нe боль,
они — пустые звуки,
когда в плену земная голь
обречена нa муки.
Но если ты позвал нa бой,
когда вожди молчали,
когда народ пошёл с тобой,
Чтоб истребить печали,
И страха нe было ничуть
в твоей груди открытой,
хотя и знал, что эту грудь
потом найдут пробитой, —
тогда стихи твои нe зря.
О чём я раньше думал?
Мысль убегала от меня,
нe поддавались струны.
И правда, я искал путей,
что легче и доступней,
нe вдумываясь, кто злодей,
кто добрых дел заступник.
Шептал о птичках, о цветах,
но забывал о людях.
Шёл равнодушно мимо плах
и мимо горьких судеб.
А сами вы кичитесь чем,
награбив до упора?
И вот теперь кричите всем,
что изловили вора.
Чтоб жить, я должен воровать.
Нет выхода, граждане.
Стихами голод нe унять.
Смягчите наказанье.