Юрий Агеев - Портреты

Выслеживай еретиков, —
Весь вред от книгочеев!
Подростков, женщин, стариков —
В костёр их, не жалея!

Господь, грехи людей прости.
Немытыми перстами,
Дружок, себя перекрестим.
Ступай же с миром. Амэн.

Кто — я? Из средних веков
Уличный вор и бродяга.
Днём потрошу простаков,
Ночью мараю бумагу.

Песнями я заражён,
Словно каким-то недугом.
Звёзды тревожат мой сон.
Стиснут таинственным кругом

Мозг. И приходит вопрос:
Кто я? Зачем и откуда?
В чём моя цель? Наг и бос
Спутник мой, совесть и мука, —

Сердце. И больно ему!
Больно от жизни, в которой
Я нахожусь. Никому
Не пожелаю повтора.

Вор я, а как бы прожил
Ты в этом мире без хлеба?
Руки-то я не сложил,
Но и мерзавцем-то не был!

Пусть сотни раз мне в уши протрубят,
Что правду перевесило богатство.
Все бедняки за мною повторят:
«Богатство — тлен, измена и лукавство».

И если так, как люди говорят,
И ничему нельзя на свете верить,
Я с пистолетом выйду на большак,
С надёжными дороги буду мерять.

И под откос обозы полетят,
Расстанется с покоем толстосум.
В кострах дворцы предсмертно затрещат,
Подлец сойдёт с ума от страшных дум.

Жизнь-негодяйка, через все препоны
По следу разыщу тебя, найду.
Капканы разложу, ворвусь в притоны,
Где прячешься. Как лошадь уведу!

Больная ль ты — возьму тебя с постели,
Как лучший врач, недуги отмету.
Сам упаду, но до заветной цели
Себя ползти заставлю и дойду.

Я знаю, миллионы шли погоней
За призрачным плащом твоим, неслись
Под парусом надежд, в бреду агоний
В последний раз в тебя вцепляясь, Жизнь.

Но ты, неуловимая, однажды
Почувствуешь на шее мой аркан,
И я прильну с неутолимой жаждой,
И буду пить бездонный твой стакан.

Холодно, вечер. В какой притон
Сунуться без опаски?
Голод — что хмель, и мороз на сон
Тянет. Иду к развязке.

Сытому — воля, нищему рай
На небесах обещали.
Это успею. А ну, открывай!
Я — Франсуа! Не узнали?

И этот ночлег на замок закрыт.
— Холодно, ночь. Отоприте!..
И тюрьма заперта, стража крепко спит,
Смотрит с креста Спаситель.

Надо учиться на свете всему,
Знать, что Земля испытала.
Глуп — вместо вора посадят в тюрьму,
Ловок — так станешь менялой.

Надо учиться ловчить и хитрить,
Надо искать мецената.
Лгать, угождать, доносить и губить, —
Тысячи маленьких «надо»!

Если уроков усвоить не смог,
То не вини просвещенье.
Только великий и праведный Бог —
Мастер дарить всепрощенье.

Ты не убьёшь, так задавят тебя.
Другу поверишь — обманет.
Веруй в дукаты и, может, в себя —
В точность усвоенных знаний!

Когда-то здесь глубокий ров
Всю крепость окружал,
И плавали тела воров
У стен — надёжных скал.

Стонали камни от тоски,
И меж зубцов-бойниц
Стояли меткие стрелки,
Храня покой границ.

И только плакала вода
Под навесным мостом
О том, что знатный феодал
Замкнул её кругом.

И только в башне у окна,
Неся свой тяжкий крест,
Жила прекрасная жена,
Грустя. Угрюмых мест

Столетьями не посещал
Проезжий, и лишь луч
Случайный на окне играл,
Пробившись из-за туч.

В Париже тоска. Обладатели благ
Уходят в игру и сгорают в разврате.
А ночью — разбои. А где-то Бальзак
В пути или пишет, готовясь к расплате.

Когда набегают на город дожди,
Летя на зонты и открытые платья,
Он слышит, как капли стучат: «Не плати!
Клейми кредиторов дурное занятье…».

Он слышит, как хлещет вода по камням:
«В Париже тоска и от этого ливень
Идет по мечтам и утраченным дням,
По крышам карет, лошадям, торопливо…».

В такую погоду Гобсек у огня,
Вотрен в пансионе, Люсьен — у Голландки,
И Понс, боязливо к кузине звоня,
Готовит старинный футляр для помадки.

Устав от рулетки, уснул Растиньяк,
И чей-то успех отмечают шампанским.
А кто-то болеет. А где-то Бальзак,
Окончив роман, собирается к Ганской.