Array Антология - За границами снов

И на бурой равнине снова покой. В сердце ее стоит курган, где дремлет и чего-то ждет слепнущий бог, а вдоль границы равнины идет цепь лысых могильных холмов, поющих печальную песню, что привлекает туда молодые ветра и зверей издалека. Когда пульс их сердец совпадает с пульсом сердец, зарытых в холмах, рождается что-то новое – безымянное.

Только разноцветные тучи почему-то не вернулись на серое небо.

А птицы на месте. Надменно парят, пьют целебное время, молчат. И не спят, никогда не спят. Потому что во сне буквы не отличить от рыбьей чешуи, а время, запутавшись в волосах и перьях, теряет свои целебные свойства.

И потом: о снах ведь нужно рассказывать, а птицы этого не любят.

Это их отвлекает…

И ты замолкаешь. И ждешь вопроса о том, от чего же это отвлекает надменных птиц. Но вопроса нет, Даша дремлет, и ты тоже молчишь довольно долго, и сам начинаешь дремать, а потом сквозь сладкую зудящую дрему ты ощущаешь легкую досаду, какая бывает, когда отлежишь во сне руку или ногу. И ты аккуратно высвобождаешь руку из-под Дашиной головы, встаешь и приоткрываешь окно, вдыхаешь свежий ночной воздух. Вновь слышится вой, но на этот раз ясно, что воет собака – она воет, а потом лает. Ты идешь к матрасу, ложишься. Твоя рука погружается в теплый Дашин живот, а следом и мозг делает то же самое.

Музыка начинается там, где рождаются звуки, все правильно, но то, что происходит в твоей беззвучной голове, это ведь трудно назвать тишиной, а?

Родилась в Ленинграде; окончила немецкое отделение Института иностранных языков по специальности «Перевод и переводоведение».

В 2011 г. опубликован авторский сборник прозаических миниатюр «Балтийские Сны».

© Судиславлева Алина, 2017

Из интервью с автором:

У меня зеленые волосы и вилка за пазухой.

Текст – мой способ восприятия и познания мира.

Мир – это то, что любишь.

Я люблю ходить босиком по лесному мху, танцевать всю ночь под электронную музыку, наблюдать за лошадьми на пастбище, смотреть на город с Троицкого моста и со звонницы Смольного собора, писать тексты в вагонах метро, печь блины и варить варенье, топить печку, подслушивать разговоры в общественных местах, носить платья, кататься на велосипеде без рук, рассматривать купальницы и нюхать ландыши, есть мороженое зимой, громко смеяться, спать в солнечный день, сидеть в гримерках рок-клубов, разговаривать с грибами в лесу, пристально следить за телекамерами, ходить по лужам и смотреть на молнии, кусаться, рыдать над книгами, пить водку и летать во сне.

Еще я люблю своих друзей и маму.

Хаббл смотрит в небо и подсчитывает звезды голодным голосом. У него паршивое настроение, у него мокрые лапы, трава лезет из-под мокрой воды, дожди замолкают, но земля продолжает думать, что они есть. Хабблу лень махнуть хвостом, потому что он сосредоточился на том, чтобы запомнить сны. Сны сыплются со звезд холодными мухами, кусают за уши и исчезают за огневеющим горизонтом, до которого не дойдет ни одна колея. В стенке старой будки нахрустывает свою монотонную мелодию древний, как мир, жук-короед. У него блескучая черная спинка и блескучие черные глаза. Хаббл трет морду лапой, вдруг вспомнив, как насекомое перепутало его нос с доской.

В комнате молчат электронные часы, они отсчитывают время на Альфе Центавра или на Проксиме Эридана, по бумаге скользит грифель, рождая и гася сверхновые и сверхдревние, потерявшиеся в миллиарде жизней отсюда. Женщина с короткими черными волосами щурится от тусклого света, по стенам бродят тени забытых планет, Хаббл не видел их – не дал им имен, и теперь до скончания материи им кружить по ее комнате с прозрачными занавесками с неровными дырками, в которых застревают назойливые мошки.

Хаббл спит под монотонный звон дождя по когтям, он не помнит своих снов, потому что они копотью и сажей оседают на пальцы женщины, в чьей комнате свернулись галактики.

Ее звали Москва – здоровый корабль класса «Конституция», а может, какого еще, столь же представительного миротворческого класса – с передовым вооружением и ресурсами для разрушения пары звездных систем одним махом. Говорят, ее назвали в честь города на маленькой, никому неизвестной планетке за несколько черных дыр отсюда. Говорят, имя влияет на судьбу.