Якуб Колас - Стихотворения и поэмы

Как женщины, к которым старость
Тайком, исподтишка подкралась,
Чтоб незаметно отобрать
Их силу, красоту и стать
И, высосав из них все соки,
Навек оставить одиноких,
Забытых миром и недужных
И жизни молодой ненужных, —
Так рядом с хатою, в садочке,
Пригнувшись тихо в уголочке,
Дремали старые две ивы.
А тут же, стройны и красивы,
Деревья юные стояли
И весело на них взирали.
Раскинув ветви над бурьяном,
Росла здесь грушка с тонким станом,
И над забором валом пышным
Кудряво зеленели вишни.
Был невелик, конечно, сад —
Рябина, три дичка подряд,
Меж ними липка молодая,
Как будто внучка дорогая.
Но как же радостно и мило
Пчела тут в ульях гомонила!
И как приятно пахло медом!
Плодились пчелы с каждым годом:
Что лето — ульев прибывало,
Хоть было их уже немало.
И гул стоял и днем и ночью.
Бывало, летом, в час рабочий,
Вдруг разнесется крик веселый:
«Эй, тятя! Дядька! Вышли пчелы!..»

За хатой, прямо возле сада,
Навес стоял с гуменцем рядом,
А под навесом снасть простая:
Возок, телега запасная,
Колеса, хомуты и сани,
И ульев несколько, заране
Уж приготовленных; ушат,
Кадушка, старый понаряд {88}
И прочий запыленный хлам
Ютился здесь по всем углам.
Все — вещи нужные для дома!
Гуменце, крытое соломой,
От долгой жизни поседело,
Солома клочьями висела:
Ее и ветры потрепали,
Да и мальцы поободрали.
На крышу лазая, бывало, —
Их это дело забавляло.
А под щитом, на паутине,
Засохший колос-сиротина
Один в тиши слегка качался;
С каких он пор тут обретался,
Никто не мог бы дать ответа!
Еще старей постройки этой
Был хлев замшелый и гнилой;
Стоял он там, с годами споря.
Едва держась, как на заборе
Горшок, разбитый кочергой.
Тот хлев казался старичиной,
Согбенным тяжкою кручиной.
А сбоку, в поле, недалеко
Ютился погреб одиноко;
Припав к сырой земле стрехою,
Он зарастал густой травою.
Среди запущенных строений
В глуби двора стояла хата;
Она была щеголевата,
Как та шляхтянка из селенья,
Что в праздник около костела,
Чуть-чуть поднявши край подола.
Преважно ходит под зонтом
И юбкой вертит, как хвостом,
С дорожек пыль, песок сметая
И в хлопцев глазками стреляя.

За хатой поле начиналось,
Где рожь густая колыхалась,
Росли овес, ячмень, гречиха…
Привольно было там и тихо!

Мой уголок, мой кров родной!
Теперь я для тебя чужой.
И лес, и поле всё такие,
Но люди здесь живут другие.

Печаль мне в душу западает,
Что в вечность канули годочки,
Мои счастливые денечки, —
Весна промчалась молодая!

Теперь завесу лет раздвинем
И оком пристальным окинем
Житье Михася и Антося,
Посмотрим, как там все велося.

«Так что же делать? В чем спасенье,
От панской службы избавленье? —
Спросил Антось. — Обсудим дело,
Чтоб за него приняться смело;
Вот так-то, братец, не иначе:
Хлеб подневольный — хлеб собачий,
И ненадежен он к тому же,
Служить панам — нет доли хуже.
Но только слов одних тут мало,
Где средства взять нам для начала?
А коль твои карманы тощи,
То сесть на мель простого проще!»
«Ну, ты вперед уж забегаешь,
Да только плохо все считаешь.
Ведь ежели пошло на то,
Есть и у нас, брат, кое-что:
Двор, часть отцовского надела, —
Вот уж не меньше тыщи целой,
А там земельный банк поможет,
Быка, корову продадим —
Ни перед чем не постоим,
В таких делах робеть негоже!
Коль есть желанье и охота.
Не страшен и сам черт с болота!» —
Сказал Михась с усмешкой гордой,
Сказал решительно и твердо.
А мать сидела молчаливо,
О чем-то думая тоскливо.
Сказать хотела и не смела
О том, что в сердце накипело.
«Вот как раздумаешься только,
Уж так на сердце станет горько. —
Не удержалась, все ж сказала. —
Нет одного, другого мало.
А коль живешь, не размышляешь,
То и беды не замечаешь.
Земли у нас хоть и немного,
А все же есть, и слава богу.
Лишись ее — поймешь утрату.
Где ты тогда поставишь хату,
Коль вдруг несчастье разразится?
На службе может все случиться.
В краю чужом на белом свете
Никто тебя, ой, не приветит.
А землю ту — бог с ней, с землею! —
Возьмешь ли голою рукою?
Там все так смутно, незнакомо,
Так лучше уж держаться дома!»
«Вот тоже разговор чудной! —
Сказал Михась, махнув рукой. —
Иль землю мы уже сбываем?
Мы лишь к примеру рассуждаем.
К чему нам двор такой у хаты?
Иль строить думаешь палаты?
Тогда, что ль, и решать начнем,
Когда внезапно грянет гром?»
«Конечно, жаль бросать свой двор, —
Сказал Антось, чтоб кончить спор, —
Но надо же дотолковаться
И одного уж всем держаться,
Да не чужими, а своими
Глазами оглядеть Заблонье,
Пощупать собственной ладонью, —
И вправду, может быть, подымем!
Тут дело нужно, а не слово,
Не то что ляпнул — и готово!
Узнаем все как есть верней,
Язык людской ведь без костей.
Я так смекаю: выбрать час
И осмотреть уж все зараз,
Чтоб увидать самим на деле,
Не зря ль охотники шумели
И, может быть, волков здесь нет!» —
На том закончен был совет.