Array Антология - Книга осенних голосов

Что нам делать, любимые?

После сообразим.

Я ничего не вижу, кроме этого чертова колеса.
Вот оно поднимается, где-то под ним леса,
благодатные райские кущи, живой ручей.
Там я стал бы желанным, лучшим, а здесь – ничей.
Ты прошел полкруга и был таков, и каждый таков, как ты.
Потому что нет вечной жизни и дураков,
никогда не боящихся высоты,
потому что там, куда поднимается неумолимое колесо,
кровь холодеет и останавливается, превращаясь
в небесный сок.
Говорят, ад находится под землей, ты не верь им,
они не знают, что говорят.
Ад – это тысячи метров над нами,
где птицы небесные не парят.
Десять секунд до встречи с ним, восемь, быстрее, семь…
Те, кто оставил землю, поднимаются на чертовом колесе.
Оно стоит на вершине мира, над раем земным
и небесным дном.
Я боюсь высоты, но я знаю – туда придется идти одной.
Когда ты подводишь меня к турникету
и выпускаешь билет из рук,
я почти привыкаю к этому, начиная девятый круг.

Я вижу дождь, крадущийся по заливу, по хребтам кораблей,
обглоданных временем и водой.
Я мог бы сделать тебя счастливой, если бы не смерть,
не смерть за секунду до.
Я умею встречать ее молча, свое искусство
я совершенствовал сотни бессонных лет.
Она всегда приходит, когда захочет,
это происходит на благо всего сущего на земле.

Любовь моя, знаешь, как сложно, если смерть
встает на твоем пути?
Сложно быть спокойным и осторожным,
но самое сложное – отойти.
Стоять на пустынном пляже, смотреть,
как дождь оставляет на камне след.
Мы с тобой никому не скажем, что происходит
на благо всего сущего на земле.

Я вижу тебя сквозь опущенные ресницы, я вижу тебя,
идущую не ко мне.
Я хочу, чтоб ты знала, что нам все это снится, а значит,
и смерти нет.
Я всегда остаюсь на краю дождя – смотреть на тебя
в вечерней прохладной мгле.
Я обречен отпускать и ждать, это происходит
на благо всего сущего на земле.

Это проходит – на благо всего сущего на земле.

Говоря со мной, не слушать другого голоса, обещая
мне не помнить других имен. Вы живете здесь с
указанным сроком годности, в каждом прячется до
срока и яд, и мед. Я пришел к вам в этом мире, и вы
поверили, позабыли небо да налились свинцом.

У меня есть земля, над землей вырастает дерево.
Птица вьет гнездо, выводит своих птенцов.

День за днем смотреть на собственное распятие,
раздавать себя всем страждущим и больным. Вас во
мне не счесть и, кажется, все мы спятили, воскресая
в паре месяцев от весны. Так и ходим – и не люди
мы, и не звери мы, кто пришел святым, останется
подлецом.
У меня есть земля, над землей вырастает дерево.
Птица вьет гнездо, выводит своих птенцов.

И какими богами безумие это создано, и какого черта
я оказался в нем… Я живу, сгорая, между огнем и
воздухом. Задыхаюсь между воздухом и огнем. Кем
придумана эта пытка, кому доверено наблюдать за
мной, скрывая свое лицо?

У меня есть земля, над землей вырастает дерево.
Птица вьет гнездо, выводит своих птенцов.

И опять ты молчала. А я была, словно Мунк, один
обреченный жест, один невозможный крик. Я стояла
напротив тебя и думала: почему здесь так холодно,
если столько внутри горит? Вот сгорает время мое, и
силы мои, и сон, вот сгорает все, чему и замены нет.
Я смотрела сквозь крик, смотрела в твое лицо, и мне
виделись мои дети в твоем огне. Что сожгли мы в этот
вечер – не тот ли мост, на котором никому не стоять
живым? Я сердечная мышца неба, а подо мной горы
обожжены.

Если ты услышишь крик и воздашь ему, и затянутся
раны, и мир обретет покой, у меня внутри всегда
остается Мунк.

Он
говорит с тобой.

Ты пришел в меня, ворота открыв ключом, что принес
тебе однажды седой монах. Он сказал тогда, что я —
это божий чёлн, что в меня таких как ты достают со
дна. Он сказал тебе, что здесь ты постигнешь суть. Ты
поверил и явился издалека. Он сказал, что я однажды
произнесу для тебя слова, которые ты искал. Слушай,
слушай, говорю с тобой, стук подошв по брусчатке
отчеканит прямую речь. Я же знал, что ты однажды ко
мне придешь, чтоб я мог тебя утешить и уберечь. Мы
живем законом Города, он знаком всем, кто входит
за ворота, оставив мир. Я твой Город, изучай меня.
Я закон, Божья крепость, переполненная людьми.
Помогай больным, всегда обходи менял, не бросай
камней в того, кто уже лежит.