Ринат Валиуллин - Песни открытых форточек

– Ночь —
какое прекрасное событие,
давай веселиться безбожно, —
крикнул я ей.
– Почему бы и нет, —
вздохнула она ласково,
сахарно улыбнулась:
– Хотя с тобой погрустить
мне нравится тоже.

Что может нас порезать?
Скальпель, —
лишь бы хирург в халате и с руками,
а если операция,
когда залезли внутрь
в сердце,
в голову,
была проделана
её изящными ногами
настоящей женщины,
мне всё ещё надеяться на выздоровление?

– Давай не будем.
– Как скажешь,
давай не будем.
– Разбирать по косточкам близких —
никто не изменится,
сколько о них не говорили бы,
растения как растения,
звери как звери,
люди как люди.

Ожидание бесконечно,
сравнимо с посудой,
она намывает,
и то, и другое до хруста, до блеска
что-то проходит,
что-то меняется снова,
может быть, – время,
может быть, – время года.
Весна —
как она быстро стареет,
в окне всё кажется по-другому
женщина натирает посуду до блеска,
но его уже нет в глазах.

– Я ошибся,
разве это опять не постель,
что ты всё время заводишь именно здесь
отношения?
– Действительно, ложе
каждый день разбираю,
оно само – мастерская,
место казни любви,
как и место её преступления,
пропасть истомы,
жажда наживы,
дыхание,
капучино,
ванна, залитая плотью,
поле цветущего хлопка,
полёты, падения,
брачный период котиков,
порывистый северный ветер,
течение рук,
Гольфстрим,
ванильное облако,
дом игорный,
поцелуев оранжерея,
но прежде всего, конечно, —
убежище для разговоров.

– Иногда эта любовь
переходит все границы,
я не знаю, что происходит
в этой страсти животной,
в этом угаре
начинаю ощущать себя рядом с ним
просто шлюхой.
– Шлюхой?
Наверное, это
необходимо ему
как мужчине,
а может быть – и тебе
как женщине.

Да, детка, да
так было
и так будет снова —
я брошу на койку тело твоё
…чуть позже
ты – мою душу
в мусорное ведро.

Мечты не могут быть сложными —
выучить бы таблицу умножения,
бабушку вылечить,
котёнка поставить на ноги,
с косичками познакомиться из 2 «Б» класса…
Мир во всем мире – это для взрослых,
для взрослых – дома у моря,
машины и яхты,
мужественные мужчины,
прелестные дамы —
всё в этой жизни – для взрослых.
Впрочем, вряд ли они способны
мечтать
слишком много работают.

«Что же так плохо всё?
Где же они —
серьёзные мужчины,
на которых можно
положиться и даже ездить,
где же они? —
думала она, переходя дорогу. —
Хоть бы какой-нибудь
пожелтевший „Порше“.
Сбил бы меня легонько
с толку.
Подбежал бы
уже с букетом —
девушка, вам плохо?
Выходите за меня замуж».

– Не важно, —
затушил он в пепельнице окурок
её частых переживаний.
– «Не важно» – твой любимый ответ,
я для тебя просто пустое место.
– Если тебе так удобно,
представь:
мы двое с тобой в пустоте,
в вакууме космоса,
одежда ходит за нас на работу,
её возит троллейбус,
начальник срывается,
а тебя там нет,
перед ним просто костюм и юбка,
гардероб внимательно слушает,
тональностью шефа набивая пустые карманы,
мы с тобой – в стратосфере любви,
в невесомости чувств,
в поцелуе,
остальное не важно, —
привлёк он её к себе,

Все ожидания в конечном итоге
приводят к одному и тому же:
ожиданию смерти.
От этого сводит мышцы и зубы,
сводит с ума все мысли.
Мы её подгоняем,
кутая лёгкие в облака табачного дыма,
алкоголем полоская горло и тазики
калориё вколачивая в брюхо,
переставляя аккорды на нервах,
а она не торопится.
Тогда нам кажется, что мы железные
и не ржавеем —
не люди, а гвозди,
мы забиваем,
забиваем на появление оной,
слыша в этот самый момент
звоночек…
Мы смотрим в глазок —
за дверью красивая смерть
как её не впустить?