Ринат Валиуллин - Песни открытых форточек

Огонь дышит мне в лицо,
я прикуриваю,
поцелуй пламени,
что он делает с сигаретой?
Испепеляет
также, как ты меня когда-то, милая,
в пожарах любви,
мне сейчас не хватает этого.

Когда будет четверг, я подумаю,
что будущее в пятнице.
Когда будет рано, я буду ранен будильником.
Когда будет поздно, я опоздаю.
Когда будет ночь, никто не поверит, что это навсегда.
Когда будешь звонить, не звони сразу в дверь.
Когда умрёшь, не забудь помыть посуду.
Когда ты станешь умной, я буду скучать
по глупостям.
Когда будет пятница, я опять напьюсь.
Когда я это пойму, наступит воскресенье.
Проснувшись, я подумаю о вечном:
«Зачем нам постель, если мы там не можем спать
с кем хотим,
зачем нам четверг, если мы ждём субботы?
У четверга нет будущего».

Снег, мороз, тишина,
рыба плыла к весне
и хрустально замерла,
в жабрах её как будто застряли слова,
рядом горка замороженных куриных сердец.
Он достал несколько кубиков льда,
чтобы впрыснуть внутривенно себе вместе с виски.
«Есть такие сердца, куда весна никогда не придёт», —
вспомнил он про одну
и закрыл морозилку.

Я вышел в коридор,
достал спички и чиркнул
в поднебесье с отсыревшей побелкой,
поцеловал сигарету,
может, я и не курил вовсе,
атак, баловался,
но для неё
это
оказалось
смертельным.

Одинокий автобус забрал одинокого человека
с одной остановки,
в автобусе они были вдвоём:
он и толпа пассажиров.
Утром люди совсем другие,
толпа показалась ему
ещё более одинокой,
чем он думал,
воздух холодных взглядов
подтверждал его опасения,
и так до самого вечера,
пока они, люди,
не выберутся из толпы,
не соберутся
с теми, кого бы они очень хотели
видеть, трогать, ласкать, спаивать, целовать,
любить, лапать,
с теми, с кем можно заниматься какой-нибудь
ерундой,
например, любовью,
которая ни к чему не обязывает,
или семьёй, что предписана.
Автобус остановился,
оставив толпу,
он вышел,
перебирая во рту вкус одинокого кофе,
может быть, надо жениться?
Но как развестись с одиночеством?

Он видел её каждые день —
афишу,
каждый день – одно и то же лицо,
когда шёл на работу,
когда возвращался,
скоро оно стало родным,
капризом,
потребностью,
эти глаза большие,
большие бумажные губы…
Предложил ей жить вместе.
– Меня клеили многие,
но вы как-то особенно, —
она согласилась.
Время уходило чудесно —
просыпался с ней и засыпал,
пока однажды
дождливым унылым отрезком
в пылу не выплеснул:
– У тебя всё время одно и то же лицо,
одна и та же улыбка,
откуда взялось столько безразличия?
Она не ответила,
побледнела,
только вода по щекам.
Наутро лицо таинственно смыло.

Позже встретил её случайно в кино,
на экране,
она сделала вид, что не узнала его,
да и он уже любовался другой.

– Какая же ты хорошенькая,
в жизни таких не встречал, —
попробовал он её гладить,
но та укусила:
– Убери свои чистые руки,
попридержи слова
и слюни,
сглотни их,
я стерва
каких мало,
я вырву твоё сердце,
пусть колотиться в этих ладонях, —
она протянула руки,
он отшатнулся.
– Я буду поедать тебя медленно,
за завтраком, обедом и ужином,
особенно на ночь,
засяду в груди,
что расхочется
лёгкие наполнять кислородом.
Я выбью из тебя мозги,
и ты станешь моим послушным рабом.
Займу всё твоё время,
все твои мысли,
сделаю тебя серым, застенчивым, жалким,
сплошным ожиданием,
иногда будет казаться, что тебя нет вовсе,
есть только я.
– Кто же ты?
– Любовь с безответным оскалом.

– Порой я чувствую себя одноразовой посудой.
– Ты чувствуешь – это приятно.
– Но с тобой у меня столько счастья.
– Просто никто не рискует испытать его
в одиночестве.
– Ты мне ещё позвонишь?
– Если это будет номер с видом на море.
– По-моему, я влюбилась.
– Нам нужно быть осторожней.
– Хочешь, я тебя познакомлю с родителями?
– Спасибо, одних уже знаю.
– Как насчёт воскресенья?
– Я не люблю мучное.
– Мне кажется, тебя недооценивают на работе.
– Всем кажется, что они бесценны.
– У нас будут дети?
– Я бы назвал – проблемы.
– Ты тоже хотел бы несколько?
– Думаю, раза достаточно.
– Когда у тебя день рождения?
– В день, когда мы расстанемся.
– Мне кажется, мы будем любить друг друга
до самой смерти.
– Мне кажется, тогда я умру быстрее.