Фернандо Пессоа - Тень над рекою. Антология экзистенциальной лирики

Что же беспомощнее можно вообразить себе —

руку протягиваешь, а ловится пустота —

бега на месте в липком холодном сне…

Что же беспомощнее — немота.

Я временщик, коль посмотреть извне,

и сердце все, как есть, принять готово.

Как ни крути, оставшееся мне

незначимей и мельче прожитого.

Мне больше не войти в свои следы;

все четче ощущаю что ни день я

себя на ветке капелькой воды,

набухшей ощущением паденья.

Стираются и боль, и благодать.

Как ни хрипи натруженной гортанью,

но стало невозможно совпадать

со временем, сменившим очертанья.

Услышу вскоре сквозь тугую вязь

словес, недосложившихся в поэзу:

«Которые тут временные? Слазь!»

И я скажу: «Я ― временный».

И слезу.

На языке воды, бормочущей в ночи, мы

Не значим ничего, и нам названья нет.

В нём наши имена и дни неразличимы

И, как тела в реке, не оставляют след.

И оттого гнетёт бессилье человечье,

Приемлющее бред, вещающее дичь,

Что вечность говорит на явственном наречье,

И голос ощутим, а смысла не постичь.

Мы все рыбы, а рыбы не должны выбирать,

Рыбы должны рождаться и иногда умирать.

Хранить в себе голод и неистовую пустоту,

Думать о вечности раз в году.

А сети не должны пустовать,

Поэтому рыбам некогда уставать,

И в своём водном уютном плену

Ни одна рыба не может сказать: «Я тону».

Они не тонут и даже, пожалуй, не горят,

Но только воздух для них как яд,

Тишиною отравлена глубина,

А на воздухе шумно и не до сна,

И поэтому рыбы всё время спят,

Ни о чём не думают, не грустят.

Лишь одна, увидев сквозь толщу воды звезду,

Однажды скажет: «Я больше так не могу…»

Каждый день просыпаться снова

Стряхивать тени ночного бреда

В свете далёкого и чужого

Дремлет картонное синее небо

Шум мерцающе-механический

Серые стены, двуногие звери

В бликах едкого электричества

Синее небо захлопнуло двери

Не проснуться бы утром холодным

Не поднять с отвращением веки

Что угодно отдать, что угодно

Чтоб никогда не быть человеком