Фернандо Пессоа - Тень над рекою. Антология экзистенциальной лирики

Чужой и случайный мотив получился на самом деле.

Вплавь или, лучше, во сне,

А, вернее всего, и во сне, и вплавь,―

Пересекаешь плотное, пропахшее хлором время.

Отчетливый сон или неясная явь

Протекает в какой-то замкнутой, жесткой системе,

Не сочетаясь ни с чем во вне.

В трубах журчит вода.

Журчит и плещет о кафельные края

Освещенного, но почему-то пустого бассейна.

Как ледяная струя,

Слишком жестко и слишком прямолинейно,

Течет неосознанный страх, из глубины, непонятно куда.

Так, словно ткацкий челнок,

Снуешь вперед и назад.

Пахнет хлором, Дрожат натянутые канаты.

Лампы дневного света висят.

Стекла холодным паром объяты.

Никак не можешь отбыть какой-то урок.

Спишь, но при этом сквозь сон

Пытаешься вспомнить или понять,

Почему не южное море и не речная заводь

Снятся, словно только вперед и вспять

Осталось плыть, и ничего невозможно исправить,

Словно и век, в основном, уже завершен.

Поскольку на ветру не прикурить,

Зайдешь в чужой подъезд, захлопнешь дверь,

На полутемной лестничной площадке,

Поблизости от ржавой батареи,

Задержишься на несколько затяжек...

Подумать только ― большего покоя

И большей, судя по всему, свободы

И не бывает, разве что во сне.

Еще и то прекрасно, что нашлось

Пять-шесть минут и можно не спешить...

В конечном счете, тем и хороша

Оставшаяся жизнь, что есть минуты,

Когда тепло, когда никто не видит

И рано выходить под мокрый снег.

А начинал со многого, как все.

Замахивался чуть ли не на вечность

И ждал, что все исполнится... Смешно...

Столько всего пропустил, что мог бы остаться

На вторую жизнь, но все еще переводят

В очередной возраст, хотя не дается задача,

Условия непонятны, и, может быть, в них опечатка.

Пока ― тяжелеет воздух, дело к дождю. А, впрочем,

Это как раз уже проходил когда-то,

Только забылась несложная цепь доказательств

Твоей причастности к сухой и темной сирени.

Стоишь, и знаки, и числа на ощупь перебираешь,

Но что-то должно получиться после перестановок,

И можно ответ подогнать, и надеешься больше на случай,

Чем на себя. Крошится мел на асфальте...

Граница между тобою и мутными фонарями

Была едва ощутимой, теперь и вовсе размыта.

Любая данность входит в нее, как нож в топленое масло.

Искры на проводах, короткое, быстрое пламя.

Трамвайная остановка у Дома быта.

Рядом ― электросварка или звезда погасла.

Влага сознания перетекает в любую форму.

Жить в стекле ― дрожать за непрочные стенки сосуда

Или, точнее,― ждать падения или удара.

В сумерках обволокла усталость или простуда.

Нет ни лица, ни числа ― время и облако пара.

Словно сонные рыбы, тянемся к тощему корму.

Как пар из термоса на пригородной лыжне,

Как снежный куст у кромки залива, ― возник

Расплывчатый образ речи, которую не вполне

Успел осознать, которую словно извне

Воспринимаешь. Но шепот легко переходит в крик.

Бывало, слепая мысль, опериться еще не успев,

Вспорхнет, нарушая синтаксис. И знаешь, что это ― ты.

Потом примешается к ней чужой перепев,

Несходство и ненадежность вызовут гнев,

Но некогда добиваться точности и полноты.

Бывало, проснешься с похмелья, и вчерашняя суета

Не кажется привнесенной, заданной наперед.

Как будто читал и пытался переводить с листа

Иноязычную книгу. Лишь мутное чувство стыда

Осталось в итоге. Неточен твой перевод.

Бывало и больше не будет. Лыжня к ледяным кустам

Выводит. И город, и мир ― в одном морозном дыму.

За ясность расплатишься смыслом, за смысл ― свободой, а там

Помимо тебя уже все расставлено по местам,

И лишь не осталось места тебе самому...

Вырвана с мясом мембрана из телефонной трубки.

Оледеневший ток застыл в проводах колючих.

Цепь разомкнулась. Оборваны все привычки.

Сковывает намеренья и отменяет поступки

Низкое небо в хлопчато-угольных тучах,

Ветер, настолько резкий, что не зажечь и спички.

Но почему так знакомо, но, все-таки, почему же

Так предсказуемо все, что даже не страшно,

Только привычные связи вырваны с мясом?

Стягивает в один узел все туже и туже