Александр Милитарёв - Охота за древом

The bachelor ’e fights for one
As joyful as can be;
But the married man don’t call it fun,
Because ’e fights for three —
For «Im an’ «Er an’ It
(An’ Two an’ One make Three)
«E wants to finish ’is little bit,
An’ e’ wants to go ’ome to is tea!

The bachelor pokes up ’is ’ead
To see if you are gone;
But the married man lies down instead,
An’ waits till the sights come on,
For ’im an’ «Er an’ a hit
(Direct or recochee)
«E wants to finish ’is little bit,
An’ ’e wants to go ’ome to ’is tea.

The bachelor will miss you clear
To fight another day;
But the married man, ’e says «No fear!»
«E wants you out of the way
Of «Im an’ «Er an’ It
(An’ ’is road to ’is farm or the sea),
«E wants to finish ’is little bit,
An’ ’e wants to go ’ome to ’is tea.

The bachelor ’e fights ’is fight
An’ stretches out an’ snores;
But the married man sits up all night —
For ’e don’t like out-o’-doors.
«E’ll strain an’ listen an’ peer
An’ give the first alarm —
For the sake o’ the breathin’ ’e’s used to ’ear,
An’ the ’ead on the thick of ’is arm.

Бобылю отвечать за шкуру свою,
в бою он бодр и лих.
А семейному что за кайф в бою?
В ответе он за троих:
за себя да за нее,
да за «этого» — вот и считай.
Ему бы скорей отстрелять свое
и домой — допивать свой чай.

Бобыль за бруствер тянет шею —
его любопытство жжет,
а семейный лежит на дне траншеи,
лежит и команды ждет.
На хрен ему и на хрен ей
рикошетом или прямой?
Ему бы свое отстрелять скорей
и к чаю поспеть домой.
Бобыль промажет — рукой махнет:
ладно, другой раз,
а семейный не ищет новых хлопот —
у семейного верный глаз.
Ему, ведь, в деревню к себе да к ней,
да к «этому» — морем, хоть как.
Ему бы свое отстрелять скорей —
он выпить чай не дурак.

Бобыль навоюется за день
и пошел храпеть на весь свет.
А семейному ночь сидеть не лень —
к ночам доверия нет.
Башку рукой подперев, сидит,
чтоб первым засечь врага,
и в оба слушает и глядит,
поскольку жизнь дорога.
The bachelor may risk ’is ’ide
To ’elp you when you’re downed;
But the married man will wait beside
Till the ambulance comes round.
«E’ll take your ’ome address
An’ all you’ve time to say,
Or if ’e sees there’s ’ope, ’e’ll press
Your art’ry ’alf the day —
For «Im an’ «Er an’ It
(An’ One from Three leaves Two),
For ’e knows you wanted to finish your bit,
An’ ’e knows ’oo’s wantin’ you.
Yes, «Im an’ «Er an’ It
(Our ’only One in Three),
We’re all of us anxious to finish our bit,
An’ we want to get ’ome to our tea!

Yes, It an’ «Er an’ «Im,
Which often makes me think
The married man must sink or swim
An’ — ’e can’t afford to sink!
Oh, «Im an’ It an’ «Er
Since Adam an’ Eve began!
So I’d rather fight with the bacheler
An’ be nursed by the married man!
Бобыль — он шкурой не так дорожит,
из-под пуль он вынесет вас,
а семейный — он вас посторожит
и санитарам сдаст.
Запомнит, что передать жене
и адрес ваш — все точь-в-точь,
а если шанс есть, и вам, и мне
будет вену сжимать всю ночь,

Он же себе отдает отчет,
что трое меня и вас,
и знает он, кто нас дома ждет,
и что два — это три минус раз.
А значит, ради нее
и того, кто из трех главней,
надо нам отстрелять свое
и к чаю домой скорей.

Да, втроем надо чай нам пить!
И несколько раз на дню
я думаю: может семейный плыть,
но не вправе пойти ко дну.
От Адама и Евы закон такой —
есть «этот», он и она.
С бобылем мне бы в бой, чтоб семейный, живой,
после боя вынес меня.

By the old Moulmein Pagoda, lookin’ eastward to the sea,
There’s a Burma girl a-settin’, and I know she thinks o’ me;
For the wind is in the palm-trees, and the temple-bells they say:
«Come you back, you British soldier;
come you back to Mandalay!»
Come you back to Mandalay,
Where the old Flotilla lay:
Can’t you ’ear their paddles chunkin’ from Rangoon to Mandalay?
On the road to Mandalay,
Where the flyin’-fishes play,
An’ the dawn comes up like thunder outer China ’crost the Bay!

«Er petticoat was yaller an’ ’er little cap was green,
An’ ’er name was Supi-yaw-lat — jes’ the same as Theebaw’s Queen,
An’ I seed her first a-smokin’ of a whackin’ white cheroot,
An’ a-wastin’ Christian kisses on an ’eathen idol’s foot:
Bloomin’ idol made o’mud —
Wot they called the Great Gawd Budd —
Plucky lot she cared for idols when I kissed ’er where she stud!
On the road to Mandalay…

When the mist was on the rice-fields an’ the sun was droppin’ slow,
She’d git ’er little banjo an’ she’d sing « Kulla-lo-lo! »
With ’er arm upon my shoulder an’ ’er cheek agin’ my cheek
We useter watch the steamers an’ the hathis pilin’ teak.
Elephints a-pilin’ teak
In the sludgy, squdgy creek,
Where the silence ’ung that ’eavy you was ’arf afraid to speak!
On the road to Mandalay….

Возле пагоды в Молмейне, на закатной стороне
ждет бирманская девчонка и тоскует обо мне.
Слышу — ветер в пальмах шепчет и колокола гудят:
«В Мандалей, солдат британский,
в Мандалей вернись, солдат!».
В Мандалей вернись, солдат,
где вдоль бухты лодки мчат
и до самого Рангуна их уключины стучат.
Разве ты забыл, солдат:
рыбки над водой летят
и восходы от Китая будто молнии блестят?

В цвет песка на ней юбчонка и шапчонка в цвет волны,
и звалась она Супьялет — в королеву той страны.
В первый раз — в руке сигара — удивила тем меня,
что христосовалась с Буддой, ногу идола обняв.
В храме глиняный стоял
главный бог их, черт их драл,
да ей стало не до Будды, как ее я целовал
на дороге в Мандалей…