Ханс Бёрли - Из современной норвежской поэзии

И даже когда умирают дети

эта любовь прорастает и в новые поколенья

словно солнце чьи долетают лучи

до самых далеких звезд

Я верю, что призраки еще есть,

это голоса, чьи призывы мы слышим, они в нас звучат,

голоса умерших, если угодно, они просачиваются

в нашу жизнь, мы проносим их боль, их тоску

сквозь наши объятья, детей и войны...

Умерших голоса, они едва различимы на грани

света и темноты... Есть вещи поважней, которые взывают

к нашей вере - не только голоса умерших... Вслушайся,

ведь они нас молят от груза их чувств отступиться,

чувств, что в нас копошатся, невнятно нашептывают,

им бы высвободиться, рвутся к смерти, рвутся прочь от нас

Может быть, это мы мерещимся умершим в их снах

Может, они слышат наши голоса, словно прикосновенье

тени, быть может, слов они и не слышат, но снова

узнают все свои страсти земные, тогда словно поезд

вдруг дергается, трогаясь, в нас... Умершие, глубоко

под землею, темные, словно вагоны, отцепленные от поезда жизни

Ночью, в ночи времен, среди

ночи кромешной

Звезды это ведь солнца чей пробивается свет

сквозь бездны ночи

Подобно тому как любящий или страждущий

шепчет светлые слова свои или стон исторгает

из пучины мук или смерти

так бурлят они яростно

И словно в какой-то момент они вызовут

жизнь

Перевод М.Макаровой

Летний вечер.

Натешившись скачкой

над лугами, над лесом,

день спешился,

расседлал в покойной прохладе

солнечного коня.

Твою улыбку

я нашел

у звезд

движения

у ветра

шелестящего в траве

однажды

я ощутил

в руках

тяжесть земли

Лягушка

прискакала

и запела

во все горло

песнь в честь травинки

такой зеленой

такой таинственной

касающейся самого неба

Перевод М.Макаровой

Спит луна, укутанная снегом,

серый зверь

пробирается

сквозь густые заросли.

Поля и луга

сдаются первому же снегу

лес совсем другой

он стряхивает снег

и не станет белым

пока не застынет от мороза

Даже в тихий день

в вершинах высоких елей

таится ветер -

внезапно выскочит

и полетит

Лось в чаще

только смутная тень

огромный, он скользит

меж деревьев

утром

и вечером -

щиплет листья

А вообще-то его не видно

Медведь погиб в болоте

лось погиб в болоте

заяц погиб в болоте

болота губят лес

Весною

солнце сдернуло

перины со всех пригорков,

с их старческих лохматых голов,

уткнувшихся носами в землю, -

они открывают глаза, вслушиваются -

на деревьях давно поют вернувшиеся с юга птицы.

Перевод М.Макаровой

С добрым утром, гора,

с добрым утром, отбойный молот,

помогут ли нам и сегодня

немудреные наши слова

отвоевывать пядь за пядью.

Как муравьи, уборщицы хлопочут

по вечерам

в профессорских затихших кабинетах

повсюду в Блиндерне,

подбирают бумажки, спички, оброненную монету,

тихонько напевая, на место ставят стулья,

вытряхивают пепельницы, корзины для бумаг,

стирают пыль, попутно размышляя над тем,

что думают профессора

о них, уборщицах, и вообще о мире,

старательно проверив, все ли в порядке,

они потушат свет, закроют двери

в уснувшем Университете,

а утром никто и не заметит

их хлопот.

Слова должны прийти -

блестящие крупицы металла

улягутся строка к строке

на темном теплом дереве,

когда в окнах забрезжит день.

Часа в четыре, в пять

улицы почти пустынны,

лишь иногда, серый от сумерек,

проедет автомобиль

с приглушенными фарами

и тут же скроется в соседнем переулке.

Размытый контур утра