Ханс Бёрли - Из современной норвежской поэзии

Старые города Европы. За часами, бьющими под

ласковым дождиком. В глубине золотых лабиринтов истории -

улицы, каналы, дома с чертами людей, здесь

живущих, поют, глядя в лица живых. Опутанные

этими звуками, мы не слышим бездны за ними

Но издали города - круговращенье миров

в холодном загадочном зеркале... Как лица из дымки дождя,

выныривают города из мрака истории, цветущие, мощные

Как затонувшие венецианские сны, они долго сияют,

придя в упадок. Каждый город тонет, освещенный

по-своему. Плывет в глубь истории, в лучах весны и

смерти. Каждый город - кафедральный собор, стоящий на катакомбах

других городов, мы ходим по штабелям мертвецов. Но

со дна шахты к победителям жертвы взывают

Я слышу, как бьется пульс великого круговращенья

победителей и побежденных. Даже клоаки - это

сверкающий мрак, сочащийся звездами и кровью

Города - синоним надежды, это мечты, возведенные на

израненных лицах, каждая свая, каждый фундамент врыт

в лик женщины, Европа - это густой мрак, что,

стекая в море, его отравляет своими победами

Утро для городов - большая светлая грусть!

Столетья, из прошлого глядя на нашу промышленность, думают,

вероятно, что мы поклоняемся таинственному божеству огня. Мы

непонятны сами себе, равно как нам непонятны

жилища мертвых в Египте. То были тоже заводы,

источники мощи и смысла. Издалека наш прогресс,

как огнепоклонство, загадочен, иррационален...

В каналах, как в зеркалах, отражаются города. В отраженном небе

под дождем города расправляют крылья, словно в виденьях, -

огромные яркие птицы. Солнце-повозка катится к западу

Влечет города за собой в шлейфе своих золотых лучей

Одни города уходят на дно морское, к луне. Другие

восходят на небосклоне... Новизной сверкая,

города возникают и тонут. В этом свете!

Существуют лишь два чувства,

которые неизменны:

материнский инстинкт и боязнь смерти.

Даже мужская заботливость рождена

материнским инстинктом, живущим в мужчине.

Богобоязнь - та же боязнь смерти,

но осознанная и преображенная.

Боязнь погубить свою бессмертность.

Погубить свою цельность,

губя ее в других!..

Другие, в высшей степени шаткие чувства -

Терпимость, Искренность, Честность, Дружба,

Храбрость, Братство, Любовь. Не полагайся

на добродетели эти в критических ситуациях.

Ну а человеческая порядочность,

возразят гуманисты, она-то надежна?

Порядочность? Да идите вы в задницу!

Так рассеянна, будто внимает

чудной вести... но вот она очнулась -

и время продолжает бег, но неизбывна

весна у нее в крови...

Прикасаешься ты к ее волосам надо лбом,

к мечтам ее прикасаешься, проникаешь

вглубь, орошаешь душу ее росой, ты -

и солнце, и буря.

Руки бывают жестки, грубы, как кора,

но изнутри, из твоей сердцевины, ты всколыхнешь

ее нерасцветшую жизнь, ту сокровенную листву,

где слиты плоть и мечты...

Руки робки, редко рискуют руки

нежно обнять то, что движется. Но

можно же им прикоснуться к виску.

Птичий след и крыло цветка...

Руки должны быть осторожны, они

могут вызвать разлив неизбывного лета,

лицо, лицо - это нагая весна,

если любовь и горе пришли...

Моя профессиональная политика? Приходи ко мне в любой

из таинственных словарных залов или во мрак скитаний.

Но приходи одетый по-королевски -

в великолепье твоей мечты. Ибо там,

где царит красота, есть лишь одна политика -

страсть. Не жди, что я буду приятен,

ибо красив и жесток я как бог - бог, что живет

во мне и которого мое искусство предлагает тебе как антипод

твоей цели. Политика? Нет! Божественное опьянение.

Это и есть моя скромность, но в ней

ты увидишь, как в зеркале, свои всепожирающие

буйные страсти, и в полном объеме! Гонорар или премия?

Наполни мне руки всеми дарами мира, ибо я

так голоден и тщеславен, будто бы сотни лет

не вкушал от мирских соблазнов. Плати мне, но

не жди другой благодарности, кроме разоблачения тех, кто мне платит, -

да, зеркало королевы равно отражает и князей и бунтовщиков!

Плати по-княжески и не проси поделиться

с другими, но зато не давай мне забыть:

художнику никогда не платят за то, что он сделал,

он получает плату за то, что он еще не сделал.